пергаментом кожи. Да нет же, это не пергамент, а шелк, ей вдруг неодолимо захотелось прикоснуться к слишком тонким и длинным пальцам. Если б только увидеть его лицо, но капюшон, опущенный вниз, надежно скрывал его. А что если под ним вообще нет лица, ужаснулась она, или вместо лица есть нечто, что может обжечь взгляд подобно солнцу. Во всяком случае, создавалось впечатление, что смотреть на него нельзя. Есть под этим капюшоном что-то такое, что под запретом, но однажды она все равно взглянет. Ее прошибла дрожь. Было страшно и в то же время любопытно, что предложит им незнакомец, от одного присутствия которого их всех прошиб холодный пот. Сколько уже могло быть шуточек и предложений, но они все молчали, будто оказались внезапно скованными. Губы Рианон едва слушались ее, когда она спросила.
– Что вы хотите?
– Предложить вам пари, – его тонкие кисти взметнулись над столом, окруженные, как черным облаком, материей широких рукавов, и откуда ни возьмись рядом упали кости, на них роилась странная золотая пыльца и ползали рядом необычно вида насекомые.
– На что будем играть? – задала вопрос одна Рианон, но ответ поразил всех.
– На вечность.
Минуту они были поражены, потом некоторые попытались хохотнуть, но смешки смолкли, едва успев зародиться. Бром поперхнулся, закашлялся и потянулся к кружке. Опять наступила мертвая тишина.
– Вы серьезно, – Рианон казалось, что у нее у одной хватает еще сил разговаривать с ним.
– Вполне, – незнакомец кивнул, и она заметила длинные спутанные пряди под капюшоном. Чистое золото. Но они мелькнули и исчезли, будто существовали только в иллюзии. А вот кости остались лежать на столе, и, кажется, они перекатывались сами собой.
Сюда бы сейчас Орфея, но он как назло куда-то запропастился. А сама она могла и продуть, ведь не вечна же ее удача. Но рискнуть все же стоило. Она кивнула, принимая вызов за них всех.
– Значит, вы можете сделать так, что нам не будут страшны ни стрелы, ни мечи врагов? – Рианон попыталась снять возникшее напряжение. – Мы просто выиграем у вас и станем вечны.
Она хотела спровоцировать смех, и ей это почти удалось. Некоторые из ее друзей были раззадорены, но смешки, вырвавшиеся у них, больше напоминали кашель. Вот несчастная пьянь, подумала она про себя, улыбнись им хоть раз настоящая удача, и они сопьются до того, что не смогут уже ворочать языком, не то что сопротивляться королевским стражам. Сама она опьянения не чувствовала, только легкую скованность в движениях, да и то не с тех пор как начала пить, а только с того момента, когда к ним подсел непрошенный гость. Его присутствие подавляюще действовало на всех, в том числе и на нее, но она одна из всей компании, по крайней мере, могла этому сопротивляться. Она потянулась к костям, которые, ей богу, слегка шевелились, ладно пусть даже так ей показалось спьяну, у пьяных перед глазами и стенки могут пуститься в пляс, но, во-первых, она чувствовала себя вполне трезвой, она
