Он уверенно отличал очиток от золотого корня и знал разницу между подвоем и привоем, хотя по самым разным причинам не спешил похвастать этим перед своими редкими товарищами с летних дач.
После обеда дед устраивался с книгой в уголке сада – под старой шершавой яблоней или за чайным столом возле флоксов. А Валентин, вооружившись ножом и палкой, отправлялся в поход по окрестностям, порою с товарищами, но чаще один.
Приезд родителей в конце летнего сезона по обыкновению превращался в торжество недоумений: отец с матерью безнадёжно вздыхали, выслушивая детские истории о сороках, гусеницах и агротехнических приёмах выращивания малины, дед на вопрос о здоровье сердито расплёскивал чай на белую скатерть. Недоумевал и Валентин: он не раз слышал, что его родители познакомились здесь, в этом доме – почему же отец отвернулся к окну и постукивает пальцами по столу, а мама отказалась взять слив для варенья?
Но московское время длилось дольше деревенского, и городские забавы не преминули воспользоваться этим преимуществом и взять верх: вступив в пору отрочества Валентин примкнул к группе отроков, смыслом существования которых была бодрая и решительная игра на струнных и ударных инструментах. По нелепой случайности их приняли за настоящую рок-группу и пригласили сыграть на концерте. Оглушённый новостью, Валентин закрыл глаза и понял, как это должно выглядеть. Всё необходимое для преображения (он не решался назвать эти предметы костюмами) было сделано за три дня и пять ночей и стало единственным, что оценила публика, пропустив мимо ушей неслаженную игру и невразумительный голос солиста.
Дом, сад, дедушка на первых порах оставались в неведении: дом стряхивал остатки зимнего сна и последние сосульки, деревья раздували весенние почки, дедушка перебирал пакетики с семенами – красочные из магазина и бумажные кулёчки собственных сборов, надписанные карандашом средней твёрдости (HB). «Приедет Валя, покрасим сарай», – думал дед, ставя чайник и поглядывая в окно на хозяйство. Краску вымыло дождём, и стены сарая вернули себе мягкий серый цвет. Садилось майское солнце, стены золотились, розовели, гасли; дед зажигал лампу. «Экзамены, как же…», – не поверил дед, возвращая телефонную трубку терпеливой работнице сельской почты; был конец июня. Лето пришло и не пришло.
Родители боялись, как бы не спугнуть художественный интерес сына, звонили друзьям и знакомым, и Валентину доставались подработки в театре, на телестудии, в доме моды – копеечные, зато изобилующие лестными отзывами и сулящие частные заказы. Убедившись, что садовые ножницы в руках сына сменились портновскими, а иголкой он орудует столь же ловко, как и секатором, отец восторжествовал победу; мама благосклонно улыбалась. На следующий год Валентин поступил в институт и отправился служить на границу, откуда вернулся юношей в расцвете сил с прекрасной фигурой, чётким овалом
