совсем другое, не то, о чем я намеревался написать.
Не стоит думать, что меня злит подобное положение вещей. Я счастлив, когда удается написать что-то стоящее, хотя о стоимости судить не мне….
Зачем я пишу эти строки?
Я мог бы назвать Вам миллионы миллиардов причин, но вряд ли хотя бы одна из них была бы хоть чуточку истинной.
Мне просто внезапно захотелось кому-нибудь рассказать об этом безумии, но рядом никого не оказалось.
Предыстория. Ельцин жив!!!
Странно. Знаете, в мире много странных вещей: странные люди, которые смотрят на тебя искоса, странные поступки, которые нельзя никак объяснить, странные места, где можно ожидать чего угодно, но только не того, что тебе нужно, странные слова, как будто ни о чём…
Что-то я устал распинаться. Может, вы сами перечислите? Хорошо. Договорились.
Я вышел во двор. Темновато. В деревне уже лет семь нет уличного освещения. Возможно, гораздо дольше. Однако со временем привыкаешь. Привыкаешь так, что потом не можешь отвыкнуть.
Бывает, я решаюсь разобраться в своих чувствах к темноте, но все напрасно. Моих мотивов не передать словами. Пожалуй, для меня темнота сродни героину. Да, она способна меня убить, но все равно каждый вечер я иду к ней.
Конец декабря, однако, я вышел на улицу в футболке и в тапочках на босу ногу. Не бойтесь. На улице ноль градусов. Капает с крыш, под ногами слякоть, но это не все… Туман. Все вокруг покрыто туманом. Не густым, не беспросветным, но все же туманом. Такой бывает в августе…, но не в декабре.
Второй раз в жизни вижу такое. Первый был вчера, но вчера было светлее. Странно.
– А-у-ух, А-у-ух!
Мой дом в 300-ах метрах от кладбища. Это оттуда. Одиннадцатый час. Для мертвецов рановато. Скорее всего, зимнее обострение. А может мертвецы перешли на новый график?
По спине пробежала дрожь.
А кто его знает?! Кругом туман и ничего не видно.
– А-у-ух, А-у-ух! – еще раз.
Пойду-ка я домой по добру по здорову…
И все-таки это странно…
– Алло!
– Да, я слушаю.
– Это я.
– Кто именно?
– Дубровский.
– Что тебе нужно?
– Мне все известно.
– Так о чем речь? – задал вопрос мой новый знакомый, когда Давид отчалил.
Я чувствовал себя неловко.
Не то чтобы меня что-то сковывало. Просто я впервые увидел этого товарища неполные семь минут назад, а все новое меня всегда смущало. К тому же я не совсем догонял цель сиюминутной встречи…
Истории могут начинаться по-разному.
Иногда это телефонный звонок или стук в дверь, а в другой раз главный герой выходит на улицу и кого-то сбивает машина.
И в принципе детали не столь важны. Главное с первых слов привлечь читателя, чтобы он уже не смог ни спать, ни пить, ни есть,… чтобы он жил только с единой мыслью о том, что там вам успела наболтать ваша фантазия…
А вот в жизни все иначе. Здесь нет случайных и неожиданных обстоятельств, событий, хитросплетений… Только сухая и черствая правда…
Насколько я помню, то был конец февраля или начало марта.
Со всеми этими глобальными потеплениями бывает трудно разобраться, где зима, а где лето.
Однако это и не столь важно.
Скажу лишь, что снег еще не сошел, но неторопливо уходящая в плюс температура уже начинала устраивать слякоть.
Именно через нее мне и пришлось пробираться, дабы достичь автобусной остановки. Тогда мне не хватало денег на приличную обувь и потому каждый раз после эдакой пробуксовки в талом снеге пальцы ног отчетливо ощущали влажность носков.
И все же это обстоятельство меня не особо расстраивало.
Со временем ко всему привыкаешь. Другое дело – новость, что посетила меня пять минут назад. В тот самый момент я проходил мимо деканата и приметил неброское объявление. Не думаю, что стоит повторять его слово в слово.
Главнее суть. А суть заключалась в том, что по каким-то таинственным и фантастическим причинам отменялась повышенная стипендия для отличников.
«Прекрасно…», – такова была моя реакция.
Оставалось только понять, как
