аходился в осадном положении. Люди, как ни в чем, ни бывало, продолжали судиться по бытовым делам. Посетители прервали их спор, по поводу предстоящего дела, – иска к человеку, который сжигал траву на своем участке, при этом огонь перекинулся на соседний участок и спалил чужое жнивье. Судья, изучив обстоятельства иска, продиктовал помощнику решение о том, что владелец упомянутой земли не несет ответственность, так как волен, делать на своей земле все, что угодно. Секретарь Али записал решение, но со свойственной ему дотошностью, возразил. Приведя в качестве доказательства, слова правоведа Абу-Йусуфа, апологета ханифитского мазхаба[4] который действительно утверждал, что если кто-нибудь сожжет траву на своем участке, а огонь перекинется и сожжет чужое достояние, то владелец упомянутой земли не несет ответственности, так как имеет право зажигать огонь на своей земле. Вместе с тем в этом же положении он отмечает, что мусульманину не разрешается умышленно причинять ущерб соседу, и сжигать его посевы, в связи с какими либо работами, проводимыми на собственной земле.
– Умысел надо доказать, – отмахнулся судья, склонный к шафиитскому мазхабу, основатель, которого Мухаммад аш-Шафи, ничего подобного не говорил.
– Истец утверждает, – не унимался Али, – что в тот день дул сильный ветер, и было очевидно, что огонь может перекинуться на другой участок. В данной ситуации действия собственника можно расценить, как приведшие к утрате или гибели чужого имущества.
Это очевидное противоречие поставило судью в тупик, и он рассердился на Али, повысил голос, велев ему заниматься своими прямыми обязанностями, следить за ошибками в текстах документов, и, не лезть, куда не просят. Али обиделся и замолчал.
При появлении людей из дворца, кади не сразу поднял голову, несмотря на шум, произведенный вошедшими; звон шпор, бряцанье саблями и шуршание дорогой одеждой. А когда, поднял, смерил посетителей тяжёлым взглядом. Судья был раздражен.
– Кто такие, – сурово спросил он, – почему вошли сюда с оружием?
Спеси у придворных несколько поубавилось. Если в Табризе кто-то и не боялся власть предержащих, так это семья Туграи, к которой принадлежал и судья, племянник Шамс ад-Дина Туграи. Всеми уважаемого вазира[5] города.
Другой его племянник Низам ад-Дин, был раисом[6] Табриза и руководил сейчас обороной осаждённого города.
Уважаемый судья, – заявил хаджиб,[7] – меня прислала принцесса Малика-Хатун по очень важному делу.
Упоминание имени жены атабека[8] Узбека несколько смягчило судью, и он, продолжая хмуриться, жестом велел продолжать.
– Дело деликатное, – сказал хаджиб, – необходимо обсудить его наедине.
– Поэтому ты привёл сюда вооружённых людей? – спросил судья.
– Нет, они просто охраняют меня, – ответил хаджиб, не поняв иронии.
– Пусть они охраняют тебя снаружи, здесь тебя никто не тронет, сюда люди приходят за защитой.
Хаджиб дал отмашку и чауши с недовольными лицами вышли во двор.
– А этот? – спросил хаджиб, указывая на Али.
– Это катиб[9].
– То, что я скажу, записывать не следует.
– Али, оставь нас наедине, – приказал судья.
Али отложил калам[10] и вышел, но не во двор, а в соседнюю комнату, куда кади обычно удалялся для вынесения приговора. В этой комнате было слышно всё, что происходило в комнате заседаний, поэтому он ничего не терял. Молчание в соседней комнате длилось так долго, что он, забеспокоившись, хотел уже выглянуть, но там, наконец, заговорили.
Хаджиб. Да будет тебе известно, о досточтимый судья, что Малика-Хатун обратилась к султану Джалалу с предложением о перемирии. Султан отклонил его, но позволил принцессе покинуть Табриз вместе со своим двором. Но Малика-Хатун небезучастна к судьбе жителей, в отличие от мужа, который, бросив нас на растерзание хорезмийцам, убежал и укрылся в Гяндже. Она не хочет покидать город. В то же время падение Табриза это вопрос времени. Сегодня к стенам подкатили осадные орудия катапульты, таран и штурмовые лестницы.
Судья. Нельзя ли перейти сразу к делу?
Хаджиб. Так я и говорю о деле.
Судья. Нет, ты говоришь о предпосылках дела. Переходи к сути. У меня мало времени. Ты видел во дворе людей?
Хаджиб. Видел.
Судья. Они ждут меня.
Хаджиб. Малика-Хатун решила принести себя в жертву, чтобы спасти город.
Судья. Вот как, похвально, но каким же образом?
Хаджиб.
Мазхаб – толк, школа суннитского ислама.
Вазир – министр.
Раис – начальник, в данном случае градоначальник.
Хаджиб – общее название, – буквально – привратник, приближенный во внутренних покоях, камергер, в данном случае – царедворец.
Атабек – букв. Отец-воспитатель. Наставник принца, со временем эта должность приобрела значение титула.
Катиб – секретарь.
Калам – тростниковое перо.
