Громова. Прием.
– «Скала», где он видел этот «Буран»? Прием.
– «Центр», он будто бы летал с Серебряным оленем над перевалом и там горит взорванный «Буран». Прием.
– «Скала», вы там с мороза ничего лишнего не употребили? Давайте правдоподобную информацию, а не фантазии мальчика! Прием.
– «Центр», вас понял! Двигаемся к Хижине с оленьими рогами. Прием.
– «Скала», рацию не выключать, сообщайте о всех своих действиях! Наряд милиции пусть следует вместе с вами. Прием.
– «Центр», мальчик говорит, чтобы в Соколе вызвали горноспасателей, они хорошо знают тропы, всю местность. Так велел ему передать отец. Прием.
– «Скала», спасибо за подсказку, в Соколе уже давно объявлен сигнал тревоги и сводный отряд милиции и горноспасателей готовится к выходу в горы. Прием.
– «Центр», больше информации нет. Конец связи.
А Филипп уже крепко спал, пока шел радиоразговор между «Центром» и «Скалой». Его отнесли в дом лесника. Александр Семенович вместе с Борькой пошли в хозяйственный двор. Лесник вел с оленем «воспитательную беседу».
– Вот ты, наконец, и явился домой. Хватит, побродил по горам и лесам. Теперь зимой побудь в домашнем уюте. Поживешь, отдохнешь у меня, подлечишь свои раны, а то сейчас на Скалистом плато стало опасно, много брошенных и одичавших собак развелось, да и о двух ногах вооруженные псы бродят! А ты – доверчивый, можешь наткнуться на них. И никто тогда тебя больше не спасет, как сегодня – мальчуган.
Олень все, что говорил ему Семеныч, понимал и молча соглашался. Во дворе дома Борька сразу же направился к копне сена. А из снежной пустоты леса на теплый дом лесника с тоской смотрели глаза осиротевших собак.
… Дно каньона. Могучие скалы своей каменной твердью стиснули узкое ущелье. Темно среди сомкнувшихся скал, лишь в недосягаемой темноте полоска звездного неба, как зеленая густая вода с драгоценными цветами, выкованными из лепестков тончайшего серебра. Громов включил фонарик, быстро смотал веревку, спрятал в рюкзаке и бегом кинулся к выходу из каньона.
Обледенелые и осклизлые камни. Он несколько раз оступался и падал в студеную воду. Но Громов не останавливался, продолжая свой неустанный бег. Сильное, тренированное сердце и мускулистое тело Громова выдерживали такие беспощадные нагрузки.
– Я догоню тебя, кровавый пес! – шептал Громов. – От горноспасателя ты не уйдешь! Мой сын наверняка спустился и передал известие о твоем появлении в горах. И теперь, даже если я и не успею перерезать путь, тебя встретит Кирьянов. А он – бывший матрос-десантник, маху, как я не даст!
Скалы стали пониже, но ущелье по-прежнему лежало перед Громовым узкое и длинное, как тело громадного питона, чуть изгибающееся и колыхающееся в зеленой водной пучине. Ледяная чешуя питона ярко блестела под светом каленой белой луны. Бег Виктора Петровича по дну каньона напоминал стремительный, фантастический полет.
Наконец, скалы расступились, и перед ним открылся
