заниматься единоборствами. За это время он: набрал больше десяти кило мышц; научился бороться в партере; научился бить ногой с разворота; освоил броски и стал садиться на шпагат. В конце каждой тренировки тренер заставлял учеников выполнять набивку.
Суть набивки заключалась в том, чтобы избить друг друга почти до потери сознания. В основном – избить по ногам и животу. От этого мышцы становились менее чувствительными к боли и кровоизлияниям при получении ударов. Связки и сосуды становились крепче.
Боль закаляет тело…
Как и душу.
Первое время Иван падал после одного легкого лоу-кика (удар ногой ниже пояса, чаще всего – удар голенью в бедро). Но постепенно мышцы стали привыкать, и парень выдерживал уже несколько десятков тяжелых лоу-киков, прежде чем у него окончательно отсыхали ноги. В какой-то момент Иван поймал себя на мысли, что ему нравится то гудящее теплое чувство, которое приходит, едва успевает стихнуть боль.
– Господи, – подумал он тогда, – Я ведь становлюсь таким же садистом, как и они! Они заразили меня садизмом!
Иван продолжал подкармливать бездомных животных. Теперь еды у него было значительно больше, чем в начальных классах. Иногда он даже заранее покупал несколько сосисок, чтобы отдать их плешивому Бобику на школьном стадионе, перед началом занятий. Дворнягу, конечно, подкармливали и другие ученики, но делали они это не регулярно. У пса из-за худобы торчали ребра, а брюшко было настолько впалым, что сквозь него почти просвечивал собачий позвоночник.
Иван внезапно почувствовал непреодолимую тягу к женскому полу. Она возникла столь же неожиданно, сколь неожиданно умерла Роза. Тяга возникла, как гром среди ясного неба.
Парень, не смотря на то, что его характер значительно окреп (как и его тело), все же оставался довольно необщительным и замкнутым. Друзей у него по-прежнему не было. Большая часть девушек школы подшучивали над Иваном, и он очень хорошо чувствовал это. Даже спиной. Именно это не давало ему возможности пригласить девушку погулять. Не давало возможности начать отношения.
А гормоны тем временем кипели. Даже убийственные тренировки и изматывающие соревнования не позволяли парню сжечь сексуальное желание без остатка. Иван тренировался все тяжелее и тяжелее. Даже тренер-живодер удивлялся тому, сколько в недавнем хлюпике скрытых резервов. Мышечная масса Ивана продолжала расти. Одежду, которая полгода назад еще висела на парне мешком, пришлось менять. Она стала ему мала. Голос его грубел, становился ниже и мощнее.
– Такими темпами, тебе скоро можно будет исполнять шансон, – смеялся отец.
На лице у шестнадцатилетнего каратиста проступила первая щетина. И она была не такой мягкой и редкой, как у его ровесников. Щетина Ивана была жесткой и густой, словно парню было и не шестнадцать вовсе, а все тридцать.
После очередных соревнования Иван буквально приполз домой от усталости и болей в мышцах. Все тело было в синяках. Большая часть связок
