была старше Жанны года на четыре, внешность имела самую обыкновенную, никогда не улыбалась и отчего-то не носила юбок, так что этой новости надлежало радоваться: мол, вот, есть же положительные примеры даже и с такими данными! Но порадоваться как-то не получилось. И еще Жанна только под дулом пистолета могла бы отнестись серьезно к мужчине в этой должности – пресс-секретарь. Сразу вспомнился случай – теперь его рассказывают в виде анекдота.
В прошлом году вышла замуж Эля Карелина, красивая девочка из отдела рекламы. Редактор, как отец родной обрадовавшийся, что хоть одна Агафья Тихоновна его королевства обрела покой и, наконец, обратила свой взор на работу, ее спрашивает:
– Кто ваш избранник, Эля?
– Он журналист, – щебечет та.
– Да, это минус… Квартира есть?
– М-м-м, нет.
– Машина?
– Нет.
– Ну, он не пьет хотя бы?
Кстати, Мытарский не пил. Вернее, пил, но только по-другому: был бабником. А это, по утверждению Лермонтова Михаила, одно и то же.
Раскрученная ЭКСПО оказалась гигантским городом разнокалиберных павильонов – чтобы их осмотреть хотя бы по разу, пришлось бы остаться здесь навечно. Два дня Жанна честно бродила по выставке, пытаясь набрать материал и развлечься, но на третий день мозг перестал воспринимать эти игрушки, и она мечтала только об одном – добраться до гостиницы и лечь. Но мечта оказалась несбыточной. Их делегацию пригласили на банкет по случаю дней России в Ганновере, и Жанна похвалила себя за то, что в последний момент все-таки сунула в сумку вечернее платье.
– Вы идете? – зачем-то спросил ее Громов, потому что шли все. Два дня они почти не виделись, так как он тенью следовал за вице-губернатором Тущенко, а Фрониус гуляла сама по себе. «А не ходи на холуйские должности», – злорадствовала она между делом, не желая развивать это знакомство и приближаться к чиновникам.
Платье было довольно смелым: черное декольте с открытой спиной, выделенным блестящим лифом и длинным-предлинным шлейфом. Жанна была уверена – не пригодится. Потому и взяла, чтобы не было мучительно больно, если вдруг разразится какой-нибудь бал. Разумеется, оно больше подошло бы для церемонии вручения Оскара, но и здесь, в центре ЭКСПО, рифмовалось со смокингами, которые все же преобладали над просто костюмами.
«Мир для мужчин», – вздохнула Жанна и выпрямила спину: кроме нее на сотню особей правящего класса здесь приходилось всего десять женщин – и ни одного вечернего платья.
Высокого брюнета, как две капли воды похожего на Киану Ривза, она заметила сразу и все пыталась угадать: русский или немец? «Ривз» стоял в группе мужчин в противоположном конце зала и, улыбаясь, что-то говорил. «По внешности не немец, это точно. Но русский так не может улыбаться.» На минуту она отвела взгляд на шумную группу австрийцев, а когда вернула его назад, то «Ривза» на прежнем месте не обнаружила. Официант ей предложил шампанское – она поблагодарила и стала медленно
