за окнами Эвергрин. Представлял ли он Джоан, смотрящую в окно? Интересовал ли его, как меня, вид из окна Джоан, где бы она ни была?
– Я надеялся, что она писала тебе. Надеялся, что хоть ты расскажешь мне что-нибудь о ее счастье.
Какая странная формулировка.
– О счастье?
– Ее счастье – это единственная вещь, которая когда-либо меня волновала. В отличие от ее матери.
Он слабо улыбнулся. Я никогда раньше не видела Фарлоу таким – тихим, вдумчивым, и это меня обеспокоило. Он продолжил свою речь.
– Мэри думает, что мы разбаловали Джоани. Слишком много свободы. Но для такой девочки, как Джоан… – сказал он, разведя руками. – Что нам еще оставалось делать? Ты знаешь, к Мэри на выпускном балу подошел один продюсер. Одна из ваших девочек оказалась его кузиной. Он хотел сделать Джоан известной. – Он посмотрел на меня. – Думаешь, она поехала именно туда? В Голливуд?
Мое лицо зарделось. Я впервые слышала о продюсере. Джоан ничего мне не рассказывала.
– Может, и так. – Я попыталась придать голосу оптимизм.
Я вспомнила о парне на трибунах. Вспомнила о Джоне, по уши влюбленном в Джоан. Я представила себе Джоан на кастинге, как это описывалось в журналах, среди других красивых девушек. Голливуд казался не самым плохим вариантом. Фарлоу вздохнул, снял шляпу и положил ее рядом с собой.
– Мэри думает, что она уехала именно туда. А я просто не понимаю, почему она не сказала нам. Я бы отпустил ее.
Он не отпустил бы ее.
– У моей девочки было все, – сказал он, и его тон застал меня врасплох. – Все, – повторил он.
И все же она уехала. Фарлоу смотрел на меня. Джоан, покинувшая его мир без разрешения, – он не видел в этом смысла.
После того как Фарлоу попрощался, не узнав совершенно ничего нового, я пошла в свою современную ванную. Лейка душа была такой широкой, что возникало ощущение, будто ты стоишь под дождем.
Я изучала свое отражение. Неудивительно, что Джоан выделялась среди всех нас.
В этот момент я почувствовала себя не более чем нанятой спутницей, шестеркой, невзрачной подружкой из тех викторианских романов, которые мы читали на уроках английского языка. Не считая того, что моя спутница – цель и смысл существования – сбежала от меня.
– Голливуд, – сказала Сиэла в один из вечеров под конец лета.
Мы сидели на белом кожаном диване в гостиной Банки и играли в старый бакелитовый маджонг, который я нашла в шкафу. Мы все еще были в купальниках и расстегнутых халатах. Большую часть дня мы провели у бассейна, как и множество других дней тем летом. Так мы провели бы их и с Джоан, будь она здесь.
Накануне мне позвонила Мэри и рассказала, что они нашли Джоан. Она была, как Мэри и думала, в Голливуде. И не планировала возвращаться.
– Да, – сказала я, – мистер Фортиер говорил мне, что она пытается стать звездой.
Я постаралась, чтобы голос был как можно более обыденным.
– Великая
