даже отмечен солидной премией на каком—то литконкурсе, и уже приступили к третьему… Все было так хорошо!
Муза размазала слезу по щеке, вспоминая добротную обстановку квартиры, бар в гостиной, вполне интеллигентную жену—стоматолога и элитные тусовки…
Тем временем к двери парадной неторопливо подошла Надежда, высокая дородная дама в видавшей виды жилетке, с бездонной грудью, гипнотическим голосом и печальными глазами. Она безнадежно махнула Музе рукой, злобно окинула взглядом Любовь и скрылась в подъезде, неся в руках большую хозяйственную сумку с выпивкой и продуктами; надо было как—то поддержать оставленного без присмотра мужчину, неплохого, в общем—то, лирика творческих кровей. Через пару лет Надежда оставит его, и тогда он обратится к Вере, но это будет уже другая история…
Вам интересно? Извините, мне показалось – вы задремали. Отлично, тогда слушайте дальше.
Две женщины стояли на пустой улице, и зрелище это было завораживающим.
– Что с ним теперь будет? – спросила Муза, взволнованно глядя на спящий дом. В квартире поэта горел свет – видимо, там уже вовсю хозяйничала Надежда.
– Оставайся – узнаешь, – равнодушно ответила Любовь.
– Проклятье! – вскричала Муза и вцепилась коготками себе в парик – а это был именно он, ведь не может быть у женщины в ее возрасте таких шикарных волос!
Да, ей было, с чего волноваться: всякий человек, испытывающий боль, спешит поделиться своим бесценным грузом с другими. Он будет писать стихи, от которых захочется умереть, выплескивать свои больные переживания, как ведро с помоями, на головы всеядных поклонников. Ах, как это красиво! В этом ли смысл поэзии? Как вы считаете?…
Муза тоскливо уставилась на свой инструмент.
– Нет, я категорически больше в этом не участвую. Я березовая русская муза, хочу быть несущей радость и петь о любви. В общем, я иду с тобой.
– Мы уже на «ты»? – удивилась Любовь. – Ладно, пусть будет так. Я и сама убегаю, когда мне становится безрадостно. В конце концов, в мире полно других женщин, которые смогут утешить небедного поэта…
Холодное октябрьское солнце лениво поднималось над городом, зашелестели первые шины по падшим листьям, на улицах еще лежал густой туман, словно кто—то с небес пролил свой утренний кефир. Они шли вместе – не подруги, просто одна не могла без другой, так уж сложилось.
Любовь бодро держала путь к дому, уже известному ей. Муза семенила за спутницей, едва поспевая. Еще бы – Любовь была вечно молодой и редко уставала от физических нагрузок, Муза же, сколько себя помнила, всегда была дамой зрелой и бегать особо не любила. Ах, как хорошо угнездиться где—нибудь надолго, опрокинуть рюмочку—другую кофейного ликера у камина и ослабить узду фантазии, этой огненной кобыле с выпученными глазами…
…Идти пришлось около часа, плутая по кривым
