в его душе с самого детства. За малейшую обиду он бросался в драку и бился до крови, а кровь и боль не только не останавливали его, но распаляли ярость и уж тогда остановить его могли только несколько человек скопом. Не зря отец произнес после первого суда (в голове Фархада до сих пор звучал его голос), что жена родила ему не сына, а волчонка. Волчонок вырос в одинокого волка.
Фархад забыл, кто он по национальности, целенаправленно забыл. А зачем сломанной ветке помнить, на каком дереве она росла? Он прожил жизнь волка, периодически прибиваясь к волчьей стае. Но даже самый сильный и смелый волк однажды стареет, и стая изгоняет его из своих рядов, если не убивает. Старый беззубый волк никому не нужен, его удел – смерть. И Фархад был готов к смерти.
Свой последний срок он не домотал до конца. С зоны, которую он в шутку называл своей второй родиной, его списали по состоянию здоровья. Врачи в тюремной больнице не смогли ему объяснить, почему его ноги перестали ему повиноваться? Да и чем помогут объяснения? Помогали только костыли.
Фархад знал, что люди – существа корыстные и ненадежные, в любой момент могут подставить, руководствуясь своими личными интересами, поэтому доверять можно только себе самому. Предательства собственного тела он не ожидал, тем тяжелее было с ним смириться. Ноги по непонятной причине стали как у тряпичной куклы, которая была у него в детстве: голова, ладони и стопы из розоватой пластмассы, а тело из тряпки, набитое ватой, в конечности почему-то ваты не напихали, и они болтались свободно и безвольно. Фархад, не желая мириться с внезапно свалившейся на него немощью, пытался заставлять ноги двигаться, делал специальные упражнения, но болезнь прогрессировала, не обращая никакого внимания на его усилия. Впервые в жизни он столкнулся с тем, что злость и воля не помогают. Гордый дух степного воина бился в беспомощном теле, как птица бьётся о прутья клетки, лишившись свободы.
Тюремные власти оценили ситуацию и выдали ему костыли. Бессильный калека больше не представлял угрозы для общества, а статистику своей смертью мог испортить. Вот его и освободили досрочно.
И попал Фархад на свободу, как на другую планету. Чужую планету, где не было у него ни родных, ни знакомых, и идти ему было некуда. Он прожил несколько дней на вокзале в слабой надежде тихо умереть от голода в каком-нибудь темном закутке. Но его сдали местные, вокзальные, решив, что хромой пришелец может составить им конкуренцию. А вокзальная полиция быстро отправила его в заведение под сложным названием «Отделение круглосуточного пребывания для лиц БОМЖ». Так из лица ЗК Фархад трансформировался в лицо БОМЖ.
Заведение со сложным названием оказалось обычной ночлежкой для таких же, как и он, неприкаянных, для кого в этом мире не нашлось места под солнцем, то есть под крышей. Обычный, ничем не примечательный одноэтажный дом с выкрашенными в светлые тона стенами, но с решетками на окнах (как же без них, родимых?!) и кодовым замком на входной двери. Внутри были казенная чистота и порядок.
