поздно? – спросил Зюзин.
– Поздно – это когда государь разгневается, если будет не натоплено. И я сразу встал, взял дров побольше и пошёл.
Зюзин опять спросил:
– Каких дров взял?
– Вот этих. – Савва показал на печь. Там, возле неё, и в самом деле по-прежнему лежали кучей дрова. – И вот я вхожу…
– Стучал? – строго спросил Зюзин.
– Нет, Боже упаси! Нельзя стучаться. Царь-государь этого очень не любит. Ты, говорит, Савка, разве человек? Ты тень! Вот я как тень и хожу. Так же и тогда, как тень, вошёл.
– А рынды что?
– А они расступились. И я вошёл. Смотрю, царь с царевичем стоят при столике и между собой беседуют.
– О чём?
– Я никогда этого не слушаю. Это не моего ума дело. Я, когда сюда вхожу, становлюсь как тень. Даже как полено – ничего не вижу и не слышу и не понимаю.
– А царевича убил! – насмешливо добавил Зюзин.
Савва поморщился, но перечить Зюзину не стал, и продолжал:
– И вот я вошёл, подошёл туда, где сейчас дрова лежат, и наклонился. И вдруг слышу…
– Что слышу? – вскрикнул Зюзин.
– Вижу! Вижу! – ещё громче вскрикнул Савва. – Вижу, как кто-то из того угла, где сейчас сидит московский человек…
Все обернулись на Трофима. Ах ты, сука, подумал Трофим. А Савва продолжил:
– Он оттуда вдруг как кинется! И на царевича! И по голове ему! Царевич на пол! Из него кровища! Царь на царевича и как заголосит!
– Что? Царь заголосил? – недоверчиво переспросил Зюзин.
– Нет! – сказал Савва. – Я оговорился. Царь упал немо. И немо лежит. А тот злодей вот прямо сюда, в печь, в изразцы кинулся – и нет его!
– Как это в изразцы? – спросил Зюзин.
– Ну, я не знаю, – сказал Савва. – Я говорю, как видел. Вижу – он был, и вот уж – его нет. А царевич лежит весь в крови. А царь лежит возле него как неживой. И я тогда в дверь и бежать! И кричать: «Царевича убили! Царевича убили!» И это всё.
– Гм, – сказал Зюзин. – Вот как! – И, повернувшись к Трофиму, добавил: – Что скажешь?
– Не верю я ему, – сказал Трофим.
– Почему? – спросил Зюзин.
– Потому что чего он побежал? Вот тут царевич лежит. Вот тут царь. И никого тут больше не было – и дверь закрыта, и окно закрыто, и в печь никто не влезал… А этот побежал вдруг. Почему? Потому что тут подумать больше не на кого, потому что тут были только царь, царевич и вот он. Поэтому кто мог убить, кроме него? Вот он и побежал поэтому. Так было? Нет?
Савва очень сильно покраснел, стал почти чёрным… И сказал:
– Так и я тогда подумал: никто мне в этого злодея не поверит, все скажут, это я убил. Вот я и побежал. Чтобы от греха подальше.
– А забежал на дыбу! – сказал Зюзин. И резко спросил: – Чем бил?
– Я? Кого?!
– Царевича.
– Не бил я его! – крикнул Савва. – А тот бил! Злодей!
– Чем бил?
– Не помню я!
Зюзин
