что там хранится дедушкина одежда, – сказала Хестер.
– Как ты думаешь, в ней сидит привидение, а, Хестер? – спросил Ной.
– Заткнись! – ответила Хестер.
– Пусть Хестер спрячется там в темноте, – предложил Саймон, – а мы по очереди будем ее искать.
– Я не хочу, чтобы вы там по мне шарили своими лапами, – сказала Хестер.
– Ну, Хестер, нам же надо найти тебя раньше, чем ты найдешь нас, – сказал Ной.
– Нет, играем, кто первым дотронется! – выкрикнул Саймон.
– Если дотронешься до меня, я тебя дерну за писун, Саймон, – пригрозила Хестер.
– Во! – подскочил Ной. – Точно! Так и сыграем. Нужно успеть найти Хестер раньше, чем она дернет за писун.
– Похотливая Самка! – разумеется, снова не удержался Саймон.
– Только дайте мне время, чтобы я привыкла к темноте! – предупредила Хестер. – У меня должна быть фора! Мне дадут привыкнуть к темноте, а кто будет меня искать, пусть лезет в чулан сразу, чтобы не привыкал.
– ЗДЕСЬ ЕСТЬ ФОНАРИК, – взволнованно напомнил Оуэн. – МОЖЕТ, НАМ ЛУЧШЕ ИГРАТЬ С ФОНАРИКОМ? ПОТОМУ ЧТО ТАМ ВЕДЬ СОВСЕМ-СОВСЕМ ТЕМНО.
– Никаких фонариков! – запротестовала Хестер.
– Нет! – сказал Саймон. – Тому, кто полезет в чулан вслед за Хестер, мы сначала посветим фонариком в глаза – чтобы ослеп, чтобы он не привык к темноте, а совсем наоборот!
– Хорошая мысль! – подхватил Ной.
– Никто не лезет, пока я не спрячусь, – предупредила Хестер. – И пока я как следует не привыкну к темноте.
– Нет! – возразил Саймон. – Мы посчитаем до двадцати – и все.
– Нет, до ста! – сказала Хестер.
– До пятидесяти, – сказал Ной; на том и порешили.
Саймон начал считать и тут же получил от Хестер затрещину.
– Не начинай, пока я не залезу в чулан! – сказала она.
Направляясь в чулан, она должна была проскользнуть мимо Оуэна Мини, и, когда она поравнялась с ним, произошло нечто любопытное. Хестер остановилась и протянула к Оуэну руку – ее широкая лапа непривычно робко и нежно приблизилась к его лицу и ощупала его, словно непосредственно вокруг Оуэна существовало какое-то невидимое магнитное поле, притягивающее руку всякого, кто проходит рядом. Хестер прикоснулась к нему и улыбнулась – маленькое личико Оуэна находилось как раз на уровне сосков ее рано созревшей груди, которые торчали из-под тенниски, как две пуговицы. Оуэн уже успел привыкнуть к тому, что людей тянет дотронуться до него, но сейчас он с легким испугом отстранился от ее прикосновения, хотя и не слишком резко, чтобы она не обиделась.
Затем Хестер скрылась в чулане, топоча и спотыкаясь о ряды башмаков, и мы услышали, как она зашуршала, пробираясь сквозь одежду, и скрипнули вешалки на металлических стержнях, и раздался звук, как если бы передвигали шляпные коробки на верхних полках, и один раз оттуда донеслось: «Ах ты, зараза!» – и в другой раз: «А это еще
