берёз и повернула к лощине.
– Иванок, мальчик мой! – запричитала она. – А Ганюшку ж мою вместе с Шурой угнали. А ты убежал? Хоть ты остался… – И вдруг она спохватилась: – Ты не ходи туда. Полицаи там.
– Как? Они же уехали.
– Не все. Двое остались. След нашли. – Она закрыла ладонью рот, давясь внезапно вырвавшимся криком: – Ой, знать же, твой след они нашли, Иванок! За бороницынскую ригу пошли.
– А в деревне никого? Ни немцев, ни их?
– Немцы сразу уехали. Посты свои сняли и уехали. А эти ещё шныряли. У нас всё сало забрали, вместе с кубелом. Что б им это сиротское сало поперёк горла встало! Ироды проклятые!
– А ты куда бежишь, тёть Стёп?
– Как куда? На станцию пойду. Провожу. Ганечку свою, может, увижу где.
И женщина снова обмоталась шалью и побежала к большаку.
Немного погодя Иванок вышел к школьному саду, посмотрел на затоптанный снег возле футбольных ворот, где несколько часов назад переписывали фамилии угоняемых в Германию, прокрался вдоль зарослей акаций к оврагу. Выглянул. Никого. Люди попрятались, оплакивая своё горе и, видимо, боясь, что это ещё не всё.
Полицаи, видимо, действительно нашли его след. Но по той же тропе бежали и тётка Зина с Прокошкой. Его-то вряд ли найдут. Вон он какого кругаля дал. А вот их… Иванок забеспокоился. И жажда мести, немедленной и неминуемой, словно судорога, охватила его.
Он выбежал в овраг. Добежал до дровника. Затаился. Никто его не заметил. Быстро начал разбирать кладню. Вскоре показался обмотанный мешковиной приклад винтовки. Он потянул за него. Развязал тесёмки. Вытащил винтовку и тут же зарядил её обоймой, дослал патрон в патронник. Рассовал по карманам обоймы. Несколько раз оглянулся на дверь. Если сейчас выйдет мать, что он ей скажет? Дверь не отворилась. Вот и хорошо, подумал он и побежал в дальний конец оврага, где уже начинался лес – молоденькие сосёнки по склону да редкие кусты бересклета.
Впереди показались порыжевшие от времени навесы, присыпанные снегом жерди.
– Мам, смотри куда мы пришли!
– Правильно мы пришли, Прокоша. Правильно. Тут заночуем.
– А разве на хутор не пойдём?
– Пойдём. Только не сегодня. Нельзя нам сегодня туда. Дорогу укажем. Пропадём мы тогда все. Разорят эти ироды наш хутор. Улюшка, Алёша, Настенька, ребята… Чем мы их тогда прокормим? Надо здесь подождать.
– Костёр будем разводить?
– Будем. Только не здесь. Там, в землянке. Там печи должны быть.
Прежде чем выйти к партизанскому лагерю, Зинаида и Прокопий несколько часов кружили по лесу. И уже в сумерках выбрались к землянке.
Вход в землянку был завален сильным взрывом. Концы измочаленных брёвен, перемешанных с землёй, торчали вверх. Зинаида попробовала пролезть в щель между брёвнами, но ничего из этого не вышло. Расчистить вход тоже оказалось
