строили стратегические планы, разрабатывали тактику. Дальновидная и мудрая в одном, Анастасия демонстрировала близорукость и наивность в другом. Много раз ее советы и наставления помогали мне справиться с проблемами на работе и в быту. А иногда мне хотелось просто обнять и защитить ее, как неразумное дитя, творящее беды по недомыслию.
Однажды утром Настя прибыла на работу с явными следами недавних слез. Увидев ее в холле, я испытала чувство давящей жалости и нарастающей агрессии к обидчикам. Долго не думая, зафиксировав своё наличие на рабочем месте, я кинулась к подруге. Мелькнул приветливый охранник, десяток дверей и перегородок, лица сотрудников, бесконечный коридор. Одинокая Настя стояла в темном закутке под лестницей, где чаще всего уединялась от мира в минуты внутреннего раздрая. Мое молчаливое осторожное и ласковое поглаживание по спине было принято. Значит, можно спрашивать.
– Настюш, скажи одно: то, что случилось поправимо?
– Все живы, Ниги, – всхлипнула подруга, – это пройдет, но сейчас мне очень тяжело.
– Как раз это я поняла. Моя помощь нужна?
– Да. Наверное. Постой со мной рядом. Не хочу сейчас ничего говорить, надо пожить с этим. Потом, вечером расскажу. Спасибо тебе.
Вечером грустная, но собранная Настя сидела напротив меня в кафе. Разговор касался текущих рабочих новостей. Рюмка коньяка и чашка натурального искусно сваренного кофе были прологом к чистосердечной исповеди.
Накануне вечером Настя напекла вкусных пирожков, поиграла с дочерью и смотрела комедию на DVD, когда прозвучал звонок телефона. Голос в трубке был долгожданным и знакомым до обморока, но хриплым и невнятным, Валя был безнадежно пьян. Без предисловий он сообщил, что умирает и повесил трубку. Молниеносно одевшись, инструктировав дочь, собрав котомку с пирожками и вызвав маму для пригляда за Олей, Анастасия выскочила на улицу, поймала такси и уже через двадцать минут звонила в знакомую дверь. От нетерпения она еще и заколотила по ней руками. Обнаружив, что не заперто, влетела в квартиру, нашла недвижимого Валентина на диване в гостиной. Мужчина не имел видимых повреждений, был в сознании и пьяно улыбался. Ощутив прикосновения, открыл левый глаз:
– О, Н-настя!… П-привет!.. А я вот… н-напился… Мне так п-плохо…
– Валя, дорогой, что случилось?! Где болит?! Почему ты один?! Я вызову «скорую».
– Не н-надо… эт-то… ск-корую… Д-душа б-болит. П-поругались мы, она уш-ла.
– Горе луковое! Напугал меня, я уж думала, что не успею. Сейчас чайку согрею. Пирожки принесла, как ты любишь. Сейчас-сейчас, все пройдет, полежи немножко.
Напоив и накормив бывшего мужа, приложив к его голове влажный компресс, Настя чутко спала рядом с ним в кресле, просыпаясь от каждого стона. А рано утром явилась его сожительница. Потоки брани, оскорблений, подозрений, проклятий, летящие в голову предметы ознаменовали утро
