рапир, запуганные гусиными перьями, не кажут туда и носа.
ГАМЛЕТ. Ничего себе дети! Откуда они взялись. Получают ли за свою работу? Как долго они намерены валять дурака? Пока не начнет ломаться голос? А если они станут профессиональными актерами – а ничего другого им не остается, – не проклянут ли они бессовестных писак, поощрявших их нападки на собственную судьбу?
РОЗЕНКРАНЦ. Право, и маленькие, и большие дров наломали порядочно. А публика без зазрения совести раздувает эту вражду. Доходило до того, что пьесы не делали сборов, если авторы в них не обкладывали друг друга.
ГАМЛЕТ. Невероятно!
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Да, кишки повыпускали многим.
ГАМЛЕТ. И мальчишки взяли верх?
РОЗЕНКРАНЦ. Верхом сели, милорд. И на Геркулеса – мало ему своей ноши.
ГАМЛЕТ. Но все это в порядке вещей. Возьмите тех, кто при жизни моего отца корчил рожи моему дяде, а теперь отваливает по двадцать, сорок, пятьдесят, а то и по сотне дукатов за портретики его величества короля Дании. Черт побери! Никакой философии не разобраться в подобной чертовщине.
(Трубы.)
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Наверное, пожаловали актеры.
ГАМЛЕТ. Господа, я счастлив снова увидеться с вами. Еще раз жму ваши руки. Атрибуты гостеприимства – учтивость и ритуальные приветствия. Подчинимся правилам, и тогда при виде моей, отчасти показной, предупредительности к актерам, вы не скажете, что их я принимаю радушнее, чем вас. Итак, вы у меня в гостях. А мои родcтвеннички-родители в заблуждении.
ГИЛЬДЕНСТЕРН. Насчет чего, милорд?
ГАМЛЕТ. Я схожу с ума только при норд-норд-весте. Если дует с юга, я чую разницу между соколом и стервятником.
Входит ПОЛОНИЙ.
ПОЛОНИЙ. Приветствую вас, господа.
ГАМЛЕТ. Внимание, Розенкранц и Гильденстерн. Навострите уши. Перед вами великовозрастный младенец, который еще не вышел из пеленок.
РОЗЕНКРАНЦ. Или же снова в них очутился. Так сказать, впал в детство.
ГАМЛЕТ. Спорим, он нам поведает об актерах? – Я с вами согласен, сэр, это было в понедельник утром.
ПОЛОНИЙ. Милорд, я должен вам кое-что сообщить.
ГАМЛЕТ. Я тоже. Однажды Росций, римский актер…
ПОЛОНИЙ. Вот и я об этом: в замке актеры, ваше высочество.
ГАМЛЕТ. Жужжи, пчела.
ПОЛОНИЙ. Клянусь честью, милорд.
ГАМЛЕТ. Актера два и два осла.
ПОЛОНИЙ. Лучшая труппа в мире. В репертуаре: трагедии, комедии, хроники, идиллии, исторические пасторали, пасторальные трагедии, трагические истории, хроникально-пасторальные трагикомедии. Сенека у них лишен помпезности, Плавт – пошлости. Им нет равных ни в классических, ни в современных пьесах.
ГАМЛЕТ. А теперь, Иеффай, судья израильский, признавайся, что за сокровище ты хранил?
ПОЛОНИЙ. Какое сокровище, милорд?
ГАМЛЕТ. А такое:
