всего для самого себя, а потому, решив в уме простейшую задачку, легко становился собственным соглядатаем, более даже не отдавая в том себе отчёта. С их непогрешимой памятью это было немудрено, старое решение просто терялось в завалах мелких каждодневных деталей, но продолжало оставаться в силе.
Если подумать – вполне логично.
Каждый Кандидат однажды задумывается, а что сделал бы я, если бы знал, что по Галактике в попытках найти себя шатаются десятки чёрных ящиков убийственной мощи. Что бы он сам сделал, доведись ему решать? Он бы стал наблюдать и ждать. Вот и они теперь – наблюдают и ждут. Других вариантов нет.
И потому Кенстриджу не приходилось каждодневно извлекать крупицы истины из отвалов шумовых помех, исходящих от весьма способного к тому объекта. Наоборот, информация лилась к нему рекой, кристально-чистая и… непонятная.
Хотя, если подумать, чего в ней непонятного. Бортовые журналы, переписка, дневники, отчёты, рапорты, распоряжения. Логи переговоров, список просмотренного и прослушанного. Ни единой попытки что-то зашифровать, малейшая двусмысленность во фразе помечена сноской и педантично расшифрована. Любой Кандидат на поверку оказывался открытой книгой, написанной для пятилетнего ребёнка – крупным кеглем и с развивающими картинками. Только толку.
Железная логика действий, немыслимая педантичность, суровый аскетизм воина в каждом слоге. Предельно последовательно, максимально предсказуемо и безэмоционально. И тут – откуда ни возьмись – раз, и словно после пятой страницы романа идёт сразу двести шестая. Целый мир прожил целую эпоху, а наблюдение этого не заметило, потому что в нашей вселенной прошла всего доля секунды.
Кенстридж привык к такому, но всё равно каждый раз, натыкаясь на подобные провалы, мысленно принимался складывать в уме сложные идиоматические выражения на древних мёртвых языках. О, он это умел в совершенстве.
Особенно неведомым террианским предкам доставалось, если такой рывок случался во время отчётных консультаций на «Сайриусе». Потому что это означало одно – все красивые доклады, свёрстанные и подшитые, пошли коту под хвост, и пока кризис не минует, никуда Кенстридж отсюда даже не двинется. Будет сидеть и долбить по кругу, выискивая причину или хотя бы разбирая возможные последствия.
Он временами начинал подозревать, что Кандидат в такие моменты и сам не замечал – ни с собой, ни вокруг – каких бы то ни было изменений. Наблюдатель оставался вовне, но одновременно получал на руки все необходимые элементы мозаики. Только сложи, ты же посторонний, тебе проще.
Такова была вторая часть сделки. Ты сидишь за килопарсеки от места событий, ты не лезешь под ноги, ты не ограничиваешь свободного человека ни в чём, кроме самого гипотетического факта твоего существования. А он в ответ ждёт, что в случае чего, ему будет услужливо выкинут красный флажок – здесь осторожно, опасность,
