вам елка! Будут вам и свисток и кедровые шишки! – одиноко обещал Антон Павлович в зеленой мгле своего кабинета.
– Это даже лучше, чем плевать с балкона! – одиноко радовался Антон Павлович в зеленой мгле своего кабинета.
– Гораздо, гораздо лучше! – торжествовал он.
Зеленоватое в свете торшерного абажура с кисточками, жуткое восковое лицо писателя надувалось лягушкой.
Веря каждому слову любимого хозяина, готовая поддержать его в любых начинаниях, преданно смотрела на Антона Павловича снизу вверх, скаля клычки, Марсельеза Люпен Жирардо – дамская собачонка, похожая на жабу или лысую летучую мышь, с крысиной мордой, львиным хвостом, но верным человеческим сердцем.
Так, совершив это невероятное, потрясающее открытие – он властен над всеми, Антон Павлович Райский первым делом обратил свой взор на Вениамина Александровича Карпова, стоявшего на доске под видом белого слона//.
– Карпуша! Ку-ку! – дребезжащим шепотом обратился Антон Павлович к другу детства. И кукушка на стенных часах три раза куканула Антону Павловичу в ответ.
Брезгливо придерживая Карпа за голову большим и указательным пальцами правой руки, Антон Павлович отправил издателя «Центральной слави» на с4.
К Вениамину Александровичу у Антона Павловича имелись старые счеты…
Часть 2
Игра
Глава 1
Темнеет ночь, над морем звезды блещут…
С невыразимой тоской смотрел владелец ежедневной информационно-публицистической газеты «Центральная славь» Вениамин Александрович Карпов в тонированное стекло своего металлик-«лендкрузера». Ему было плохо. И даже хуже того! Вениамин Александрович страдал, сердце его скулило.
Сердце Вениамина Александровича скулило примерно так: «Маша! Маша, Маша, Маша-Маша-Маша-Маша! Где ты сейчас, Маша? Маша?! Маша! Где ты сейчас, Маша? Я гибну без тебя, Маша! Будь ты проклята, Маша! Маша-Маша-Маша, где ты сейчас»? – и все прочее, в том же духе.
Не то чтобы Вениамин Александрович и в самом деле не знал, где его Маша, и только потому сердце задавало ему этот тревожный вопрос. Совсем напротив! Вениамин Александрович отлично знал Машин адрес. Маша жила на улице генерала Звеникачалова, гранитный монумент которого только что промелькнул мимо расплющенного по стеклу носа издателя.
Упомянутая Маша жила в недавно купленной и отремонтированной Вениамином Александровичем двушке, на шестом этаже, над аптекой. Машины окна с нежно голубой шторкой кухни и перламутровой – спальни выходили на проспект. Однако проспект давно минул, а равнодушный, бесчувственный автомобиль, разрывая фарами весеннюю жасминовую тьму, уносил Вениамина Александровича от перламутровых шторок к коттеджному поселку «Щучий» по Второму Валежному шоссе к законной жене Маргарите Евгеньевне Карповой.
Вспомнив лицо Маргариты Евгеньевны, сердце несчастного издателя заскулило еще
