зеленели холмы и вырастали разрушенные зубы скал. На север тянулись неубранные кукурузные поля – их хозяева отсюда выбиты войной. Но жизнь в окрестностях еще какая-то теплилась. И я, увидев, как к разграбленной пустующей ферме приближается кавалькада пикапов, произнес с угрозой:
– Ну что, добро пожаловать, покойнички.
В колонне прибыло почти три десятка басмачей. И нам оставалось только молиться, чтобы они не наткнулись на нас.
Бандиты тщательно проверили ферму, пару глинобитных зданий на предмет мин и закладок. Ничего не нашли, конечно. Мы сегодня тихие рыбешки, которые должны только вовремя шевельнуть плавником и привлечь внимание большой акулы.
Душманы осмотрели близлежащие холмы. Но до нас не дошли, маскировку нашу не вскрыли. И успокоились.
В следующие полтора часа я мог наблюдать, как на ферму съехались еще несколько моторизованных групп моджахедов. Но они не наша цель. Наша цель куда более весома. И ее пока здесь нет.
Мы прождали еще час. И вот с ветерком, поднимая пыль, подкатил массивный бронированный внедорожник «Кадиллак Эскалэйд». Когда-то эта машина принадлежала министру обороны Сирии и была захвачена Халифатом в качестве трофея. Один из моджахедов, подобострастно кланяясь, подскочил к внедорожнику, распахнул дверцу. И на землю ступил сам Шалгам Ахмед, огромный, чернобородый, с шашкой на боку, в разноцветных восточных одеяниях – колоритная фигура, истинный воин Аллаха. Бывший имам, не слишком авторитетный в богословских кругах, он нашел себя в джихаде, а за свои габариты и прежний род деятельности получил кличку Большой Имам.
– Есть, – аж завибрировал от ощущения торжества Рад. – Прибыл, господин хороший. Тебя-то мы и ждем с нетерпением.
Большой Имам был нашим объектом. Ради него мы врылись в эту землю. Ради него отмерили шагами десятки горных километров. Задание наше было простое – ликвидация.
Большой Имам похлопал по капоту своей машины. Он испытывал к ней слабость, как к норовистому чистокровному коню. Этот «Кадиллак» не раз становился мишенью, потому что все знали, чей он, но полевой командир не оставил своего любимого «рысака». Хотя в последнее время использовал это транспортное средство больше в качестве парадного лимузина для важных встреч типа той, которая проходила сейчас.
Мы ждали Большого Имама долго. Вообще, время относительно. Для городской суеты с работой, кафешками, посиделками на кухне двое суток, конечно, не срок – жизнь скользит легко, по гладко накатанной колее. Но когда ты сливаешься с ландшафтом и боишься лишний раз вздохнуть, чтобы не выдать себя, время тянется болезненно медленно. Особенно тяготит, когда дичь запаздывает и не желает лезть в силки. Хотя тут ничего не поделаешь. Охота – удел терпеливых. И мы дождались!
Басмачи суетились. Пошли обнимашки, похлопывания по плечам, улыбочки – встреча старых друзей-кровососов.
Как поет Высоцкий:
Чтоб творить им совместное зло потом,
Поделиться приехали опытом.
Страшно, аж жуть.
У басмачей давно наметился раскол, который в последнее время усугубляется, что, конечно, отрадно, но пока на общей боеспособности Халифата не сказывается. Радикальная часть ревнителей истинной веры начала выставлять претензии группировке, неформальным лидером которой являлся Большой Имам, за непотребные связи с неверными и потакание врагам ислама. И обстановка накалялась. Этот вопрос и будет сегодня обсуждаться.
Когда протокол был соблюден, доблестные воины ислама отправились в дом. Ловушка захлопнулась.
– Работай, – бросил я Раду.
Его пальцы отбили дробь на клавиатуре тактического устройства, вводя код. Сигнал ушел в Центр. И громоздкая русская военная машина пришла в движение.
– Есть отсчет, – четко отрапортовал Рад.
Это означало, что с малого ракетного корабля «Зеленый Дол», бороздящего Средиземное море в составе российской военной эскадры, ушла в небо крылатая ракета комплекса «Калибр-НК».
Я представил, как басмачи в доме цветисто и неторопливо распинаются в уважении друг к другу – это такой восточный ритуал, предшествующий серьезной беседе. И неведомо им, что через считаные минуты местный пейзаж претерпит серьезные изменения.
Ну вот и начинается заключительный акт нашей небольшой пьесы, которую я, да простит меня уважаемый классик Антон Павлович Чехов, назвал бы «Драма на охоте». Театральная сцена – Сирийская Арабская Республика. Время действия – затяжной период гражданской войны и агрессии Халифата. Действующие лица: я, подполковник Силин, позывной Барс, волею судеб командир группы спецназа ГРУ МО России «Бриз». И мои ребята, которые недаром считаются лучшими из лучших. Это русский медведь Князь – мой заместитель, он же медик, пулеметчик. Рад – худощавый, ботанского вида связист, самый молодой член нашего
