свое отсутствие на придворных балах и различных церемониях. Впрочем, был он человеком добродушным, и строгость его часто выглядела напускной.
Эти своеобразные личности более и более стираются с общественного полотна.
Жаль: они придавали картине блеск и оживление.
Новое поколение смотрит с презрением на эти остатки Времен Очаковских и покоренья Крыма.
Оно замыкается в однообразной важности своей и слышать не хочет о частных исключениях, не подходящих под определенную меру и раму. Что же из этого выходит? По большой части одна плоская скука, и только.
Михаил Пыляев с удовольствием описывал эту колоритную личность: «В тридцатых годах на улицах Петербурга можно было встретить колоссальную фигуру величественной осанки, члена Государственного совета, графа Юлия Помпеевича Литту, известного главного деятеля в доставлении Мальтийскому ордену покровительства императора Павла I. Граф Литта в высшем петербургском обществе являлся истинно блестящим обломком екатерининского двора. Современник его говорит: „Мы так привыкли видеть графа Литту в каждом салоне, любоваться его вежливым и вместе барским обхождением, слышать его громовой голос, смотреть на шахматную его игру, за которою он проводил целые вечера, любоваться его бодрою и свежею старостью, что невозможно было не вспоминать о нем каждую минуту, особенно тогда, когда его не стало“. Граф Литта принадлежал к древнему миланскому роду, он с юности посвятил себя морской службе. В 1789 г. он переехал в Россию и отличился в войне со Швецией под предводительством принца Нассауского, когда заслужил орден Св. Георгия 3-й степени и шпагу за храбрость. При императоре Павле он был вице-адмиралом, кавалером ордена Св. Александра Невского и графом Российской империи; в 1799 г. – наместником Великого магистра Мальтийского ордена. Граф Литта отличался несколькими эксцентрическими особенностями: во-первых, голос его громкий и сильный, звучный густой бархатистый бас слышался везде и покрывал собою все другие не только голоса, но иногда и звуки оркестра. Так, на гуляньях ли, в театрах, в первом ряду кресел у самой рампы оркестра, на постоянной прогулке по Невскому или Английской набережной, – везде всегда необыкновенно громко звучал его голос. Голос графа в обществе получил наименование „трубы архангела при втором пришествии“. Во-вторых, граф, не будучи вовсе большим гастрономом, страстно любил мороженое и поглощал его страшными массами как у себя дома, так и везде, где только бывал. Так, во время каждого антракта в театре ему приносили порцию за порцией мороженого, и он быстро его уничтожал.
Жене на 25-летие их свадьбы Литта подарил жемчужную диадему стоимостью в 250 тысяч, а в виде «новогоднего сюрприза» – драгоценности, принадлежавшие ранее казненной французской королеве Марии Антуанетте. «Только я, – заявлял он, – во всей империи
