Степь отпоёт (сборник). Велимир Хлебников

      Лондонский маленький призрак,

      Мальчишка в тридцать лет, в воротничках,

      Острый, задорный и юркий,

      Бледного жителя серых камней

      Прилепил к сибирскому зову на «чёных».

      Ловко ты ловишь мысли чужие,

      Чтоб довести до конца, до самоубийства.

      Лицо энглиза, крепостного

      Счетоводных книг,

      Усталого от книги.

      Юркий издатель позорящих писем,

      Небритый, небрежный, коварный,

      Но девичьи глаза,

      Порою нежности полный.

      Сплетник большой и проказа,

      Выпады личные любите.

      Вы очарователь<ный> писатель –

      Бурлюка отрицатель<ный> двойник.

      Русь, ты вся поцелуй на морозе!

      Синеют ночные дорози.

      Синею молнией слиты уста,

      Синеют вместе тот и та.

      Ночами молния взлетает

      Порой из ласки пары уст.

      И шубы вдруг проворно

      Обегает, синея, молния без чувств.

      А ночь блестит умно и черно.

      И пока над Царским Селом

      Лилось пенье и слезы Ахматовой,

      Я, моток волшебницы разматывая,

      Как сонный труп, влачился по пустыне,

      Где умирала невозможность,

      Усталый лицедей,

      Шагая напролом.

      А между тем курчавое чело

      Подземного быка в пещерах темных

      Кроваво чавкало и кушало людей

      В дыму угроз нескромных.

      И волей месяца окутан,

      Как в сонный плащ, вечерний странник

      Во сне над пропастями прыгал

      И шел с утеса на утес.

      Слепой, и шел, пока

      Меня свободы истер двигал

      И бил косым дождем.

      И бычью голову я снял с могучих мяс и кости

      И у стены поставил.

      Как воин истины и ею потрясал над миром:

      Смотрите, вот она!

      Вот то курчавое чело, которому пылали раньше толпы!

      И с ужасом

      Я понял, что я никем не видим,

      Что нужно сеять очи,

      Что должен сеятель очей идти!

      Пусть пахарь, покидая борону,

      Посмотрит вслед летающему ворону

      И скажет: в голосе его

      Звучит сраженье Трои,

      Ахилла бранный вой

      И плач царицы,

      Когда он кружит, черногубый,

      Над самой головой.

      Пусть пыльный стол, где много пыли,

      Узоры пыли расположит

      Седыми недрами волны.

      И мальчик любопытный скажет:

      Вот эта пыль – Москва, быть может,

      А это Пекин иль Чикаго пажить.

      Ячейкой сети рыболова

      Столицы землю окружили.

      Узлами пыли очикажить

      Захочет землю звук миров.

      И пусть невеста, не желая

      Носить кайму из похорон ногтей,

      От

Скачать книгу