добродушно посмеивались. Подначивали друга, бесконечно шутили и – нет-нет – спрашивали о том, когда же состоится «официальная» церемония, и девичье кольцо сменится его – мужским и настоящим?
Аарон молчал.
Пил вместе со всеми в баре и не говорил о том, что он уже который вечер, возвращаясь домой, сразу же идет в спортзал и тренируется до седьмого пота. После принимает душ – такой долгий, что Мила начинает капризничать, – а потом возвращается не в постель, нет, – а поднимается в кабинет, где якобы ищет работу.
Он и вправду искал работу – раз за разом просматривал объявления от гражданских в надежде подыскать себе мало-мальски стоящее «дело», – однако истинной причиной его поздних посиделок наверху являлась вовсе не работа, а самое обыкновенное нежелание смотреть ждущей внизу женщине в глаза.
В те самые глаза, которые молча спрашивали: «ну, когда же ты уже решишься?»
Когда?
Он не знал.
А потому, подобно кисейной барышне, ссылался то на усталость, то на головную боль (кто бы мог подумать? Дрейк бы засмеял…), то на несуществующую «занятость».
А после подолгу терзался чувством вины, глядя на то, как в его кровати одиноко спит, свернувшись клубком, оставленная без мужского внимания женщина.
Ищу тебя… который год подряд,
Ни города, ни улицы не знаю,
Твой образ в подсознании воскрешая,
Бреду по лабиринту наугад.
Ищу зачем? Не ясно мне самой.
Возможно, ты меня уже не помнишь,
Девчонку, оказал которой помощь,
Не дал пропасть заснеженной зимой.
А я ищу – горит любви огонь,
Его теплом пытаюсь отогреться.
И помнит искалеченное сердце
Серьезный взгляд и теплую ладонь.
Ланвиль. Уровень четырнадцатый.
Сколько бы Райна ни ломала голову по поводу того, какие еще меры ей предпринять, чтобы отыскать Канна, а ум так и продолжал оставаться пустым. В самом деле – справочники жителей она просматривала, детективов нанимала, к Информаторам обращалась, к Осведомителю – уникальному и единственному – тоже. А результата ноль.
Что еще сделать?
Она стала мало есть и еще меньше спать, уже через несколько суток заполучила темные круги под глазами, которые не маскировал ни один тональный крем, завязала с выпивкой и почему-то совсем перестала сидеть на крыше. Не желала больше жить иллюзиями.
Обещала Доре, что найдет его? Значит, найдет.
Вот только как?
Еще больше вопроса «как», ее занимал другой вопрос – зачем? Что она скажет ему, когда найдет? Как объяснит, что вообще искала?
И сама же себе и отвечала: а она вообще не будет ничего объяснять – ни к чему это. Ведь найдется – если найдется – совсем другой человек – не тот, которого она все это время помнила. Найдется Аарон, давно уже живущий
