многочисленные флаги и штандарты былых времён, снятые с древков, спасённые от натиска воспалённых ненавистью к приличным людям люмпенов, к так называемым узурпаторам, кои раньше покоились в их дворцах, выцветшие в долгих доблестных походах, испачканные глиной окопов, пробитые вражескими пулями, и даже испачканные, обагрённые кровью бесстрашных воинов. Этри даже покрывалась мурашками, глядя на них, настоль она верила в эпические чудеса. Там же стояли стеллажи, где под стёклами выстроились рядами коллекции старинных монет и пистолетов. Король, искусный стрелок, коллекционировал оружие и собрал славную коллекцию его образцов. Огромный портрет самого короля в центре зала представлял его в форме генерала, этакого фата и донжуана, правда, немного толстоватого. Этри, тогда ещё ребёнку, хотелось бы, чтобы он выглядел потеатральней, постройнее, как принц из детских сказок. Но блистательная военная форма, кровавые трофеи, прекрасные дамы на заднем плане и её воображение девятилетней девочки делали из него, тем не менее, сказочного героя.
Те времена в Пасси всегда начинались с партий игры в прятки. Затем они отправлялись в комнату принцесс, большую белую и голую комнату, со стойким, неприятным, затхлым запахом, который впоследствии у Этри всегда ассоциировался с её детством, как и три маленькие железные постели, покрытые белым лаком, установленные вдоль стены и большая королевская корона с золотой лилией для них, служившая балдахином.
Одного взгляда на своих старинных подруг хватило Этри для того, чтобы все эти воспоминания тут же промелькнули в её голове. Донья Джозефа с любезной улыбкой рассказывала о своих, в то время как донья Алисия интересовалась жизнью Этри. Их прелестные манеры были сравнимы с художественным произведением, они доставляли эстетическое удовольствие своей красотой и гармонией. Эти инфанты, однако, при всём том своём королевском происхождении, были простыми, весёлыми, и немного наивными женщинами, как почти все принцессы, и Этри вдруг подумала о красивых и нежных экзотических плодах, которые выращивают в оранжереях, оберегая от вредного воздействия местного климата.
Между тем таможенник, остепенённый протоколом, уважительно приблизился к княжеской семье и, включив в их «свиту» заодно и Этри, присовокупил к их багажу её чемоданы, и даже багаж Флош, после чего, целуя руки сильных мира сего, сообщил, что им совсем не обязательно открывать чемоданы и предъявлять их содержимое к досмотру.
Время поджимало. Этри почтительно склонилась с к рукам этих небесных аристократок, покрытых крупными драгоценными камнями, и возвратилась в свой вагон.
Флош, которая из окна следила за всеми перипетиями происходящего, ничего не поняла в этом приключении.
–
Какие у вас есть красивые знакомые, моя дорогая! А я их принял за немок-гувернанток. Ах! Они удостоены чести путешествовать вместе с вами и мной! Впрочем, из этих трёх женщин, именно вы и только вы казались мне достойной обращения «её Высочество»!
Этри немного
