но чтобы немного поболтать и скрасить время, Этри обратилась к нему с речью на немецком языке. Правда, головка сыра ответила ей на французском языке и, таким образом, они нашли общий язык.
А затем… табак редкой ручной нарезки Homespun и смесь Heather Mixture, торжествовавшие на кожаных креслах коньячного цвета, этот запах содержащего опий табака, немного опьянил молодую женщину, и она невольно обратила внимание на одного старого, но все ещё полного здоровья джентльмена, краснощёкого после утреннего бокала виски, и блестящего, словно первая вишня, что Этри приносили на десерт по весне, увенчанного титулом баронета и державшего в своём маленьком, девственном и немного смешном рте короткую вересковую трубку. Его лицо, обрамлённое тонкими белоснежными бакенбардами, подстриженными, как самшитовый бордюр на краю его усадьбы… красная роза в петлице и мягкое от бесконечного удовольствия, начавшегося ещё в утробе его благородной матери, тело, казалось, пребывали в своём собственном доме и были в полном равновесии и гармонии с обстановкой в курительной комнате. Рядом с ним сидел юноша, довольно взрослый… вероятно его сын. То же тело, тоже лицо, но только на тридцать лет моложе… и как это обстоятельство красило его! Ах… Какие зубы! Ах! Этри хорошо себя знала… и знала, что произойдёт дальше…! Дальше… Она тут же подумала о сладости поцелуя, который ей дал бы этот слегка арочного абриса рот, немного пухлые губы, прорисовывающие чистую небесную арку с алым языком, как рот Давида работы Микеланджело. Этри почти чувствовала, путём самовнушения, касание этих губ на своём тонком рте, и испытала что-то вроде чувственного волнения.
Её взгляд спустился вдоль ног молодого человека… они были сухопары сильны, мускулисты и напряжены под тонкой тканью его брюк. Этри чувствовала буквально каждый его мускул, и кожа её рук тут же покрылась пупырышками вожделения.
–
Он красив, этот юноша– думала Этри,– и на сколь мало он об этом подозревает! Его занимает только его шотландский жилет, и
своими усталыми жестами и позами, которые он
так вальяжно принимает, он напоминает мне Марса Сандро Боттичелли?»
Англичанин наконец-то заметил, что за ним наблюдают. Под его столь естественно трагической аркадой бровей истекал мягкий, но внимательный взгляд. Этри, удовлетворённая тем, что её заметили, поддержала его, постаравшись придать своему лицу поменьше кокетства, а побольше восхищения, что обычно безотказно действовало на мужчин.
–
Этот его взгляд! Это настоящее событие,– говорила она сама себе,– и это тело…! Он должен быть невероятно красив… обнажённый, в этой великолепной позе чувственной лени!
Этри подумала о рекомендациях Жана… и улыбнулась… ведь она ещё не добралась даже до границ Италии, а его предсказание уже стало сбываться, и пробормотала сама себе:
–
Решительно, невозможно скучать в поездке, когда в ней появляется смысл…
А за окном один пейзаж сменял другой.
«Маленькие ели, и зелёные ставни,
знаете ли Вы, где хотела бы я вас увидеть?
