трех соснах, залезет в болото, нажрется там каких-нибудь волчьих ягод и пропадет пропадом в полусотне метров от человеческого жилья. Но я имел нахальство полагать, будто все – ну да, плохо, но не настолько же!
– Далеко не уйду, – пообещал я. – Как только начнете что-нибудь жевать, тут же примчусь на запах. Как зверушка лесная.
Они только головами покачали, а я воспользовался моментом и сбежал, оставив в заложниках свой рюкзак. Во-первых, я действительно давно мечтал погулять по лесу, да все выбраться не мог, а во-вторых, очень хотелось немного побыть одному. Мне это жизненно необходимо: хотя бы пару часов в день проводить в полном одиночестве. Когда на меня никто не смотрит, можно опустить вечно вздернутый подбородок, расслабить плечи и мышцы лица, погрузиться в молчание, перестать наконец бесконечно придумывать удачные ответы на вопросы, которые, скорее всего, так никогда и не будут мне заданы, но теоретически – вполне могут прозвучать, пока рядом есть люди, все равно кто.
Поэтому первые несколько минут я просто брел вперед, почти напролом, блаженно улыбался, щурился, обращая лицо к лоскутам неба, запутавшимся в ветвях. Заблудиться не боялся: что-что, а чувство направления у меня о-го-го, спасибо матушке-природе за безвозмездные дары ее!
И кстати о дарах природы. Покинув своих спутников, я почти сразу понял, что нагулял нечеловеческий аппетит. Но возвращаться вот так сразу было и обидно, и вполне бессмысленно: они, кажется, не очень спешили с ужином, а торопить события я по-детски стеснялся. Я вообще довольно застенчив, хотя прикладываю максимум усилий, чтобы это не слишком бросалось в глаза случайным свидетелям моего жизненного пути. Иногда мне даже удается прикинуться обаятельным нахалом – знал бы кто, каких невероятных душевных усилий стоят мне развязные манеры и небрежный тон всеобщего приятеля, этакого компанейского рубахи-парня, дружелюбного, но несколько утомительного.
Поэтому я не просто гулял, а внимательно озирался по сторонам. Первобытный инстинкт собирателя подсказывал мне, что в этом лесу непременно должны расти какие-нибудь съедобные и вкусные штуковины. Ягоды, грибы, трава какая-нибудь – не знаю, что именно, но – обязательно. Задачу мою усложняло абсолютное незнание местной ботаники, так что оставалось полагаться все на тот же инстинкт, который, надо отдать ему должное, ни разу не подвел меня в детстве, когда я подъедал всю съедобную растительность в окрестностях бабушкиной дачи – без каких-либо неприятных последствий.
Так и вышло: я почти нечаянно свернул с жалкого подобия тропы и медведем вломился в раскидистый кустарник, ветви которого были усыпаны ярко-желтыми ягодами. Если бы не цвет, я бы поклялся, что это очень крупная ежевика, или малина; впрочем, колючек на ветвях тоже не наблюдалось – на мое счастье. Основательно поразмыслив (секунды две, не меньше), я сорвал ягоду и отправил в рот. По вкусу эта желтая «ежевика» напоминала спелую хурму – неожиданно, но очень и очень неплохо! Слопав пару дюжин ягод, я преисполнился любви к ближним и решил, что просто обязан угостить
