отдыхать, – сообщила Тася, – в горы, на лыжах кататься. Позвонила ему на мобильный, а он говорит: «Извините, не могу, в Альпах сейчас, на подъемнике сижу».
– Кого же ты пригласила? – побагровела маменька.
– Ноль три набрала.
Николетта на секунду потеряла от гнева голос, но потом он к ней, к сожалению, вернулся, и матушка завопила так, что труба, от звука которой пали стены Иерихона, почернела бы от зависти.
– Ты обратилась в муниципальную службу!!!
– Так вы говорили, что умираете, – отбивалась Тася.
– Не настолько, чтобы звать бесплатного доктора!!! Боже!!! Ужас!!!
Она бы, наверное, растоптала глупую Тасю, но тут раздался резкий звонок в дверь. Домработница, радуясь, что легко отделалась, ринулась в прихожую. Николетта шлепнулась на кружевную наволочку и трагическим шепотом просвистела:
– Ну вот! Сейчас подумают, что к нищей приехали! Белье мятое, сама в несвежей сорочке!
Я не успел ничего ответить, потому что в спальне появились две хмурые тетки. Одна, чуть постарше, мрачно спросила:
– Что у нас?
– Умираю, – простонала Николетта, – инсульт разбил! О, скажите, сколько осталось жить? Мне нужно знать правду, у меня ребенок…
Врач молча вытащила тонометр, закрепила манжету и через секунду ответила:
– Нечего притворяться. Давление, как у космонавта, сто двадцать на восемьдесят. Да в вашем возрасте у людей давно гипертония!
Николетта села. По лицу было видно, что она растерялась. Конечно, маменька привыкла к ласково улыбающемуся Сергею Федоровичу, который охотно подыгрывает пациентам. Закатывает глаза, качает головой, цокает языком, потом, заговорщицки улыбаясь, вытаскивает аспирин, растворяет таблетку в воде и уверяет, будто это волшебное американское средство от инсульта, инфаркта, гепатита, СПИДа, словом, от всех болячек, которые придумала себе матушка. Потом берет конвертик и исчезает. После его ухода у Николетты остается сладкое ощущение, что она избежала неминуемой смерти. А сейчас у нее в спальне стоят две злые бабы, которые не сняли уличной обуви, не помыли рук и не собираются возиться с «больной».
– Пили? – отрывисто поинтересовалась одна.
– Только коктейль, – пролепетала маменька, – розовый такой, вкусный.
Докторица сморщилась:
– Фу! Потому и болит голова. Надо бы сообщить диспетчеру, что ложный вызов сделали! Наговорили ей: умирает, сердце! А у самой птичья болезнь!
– Какая? – прошептала Николетта, бледнея. – Какая у меня болячка?
– Перепел, – отрезала врач. – Как не стыдно, оторвали людей от дела, за такое полагается наказывать.
Маменька разинула рот, но звук не шел. Оно и понятно, будучи светской дамой, Николетта вращается в таком обществе, где не принято выплескивать эмоции. Столкнувшись с нормальной человеческой реакцией на свое поведение, матушка оторопела.
– Отвратительно, – кипела тетка, пряча тонометр.
Я быстро вытащил кошелек. Врачи сменили гнев на милость и, посоветовав принять две таблетки анальгина вкупе
