style="font-size:15px;"> Манящий клик весных лугов?
И соловьина трель, щемящая родное?
Довольно, написал я стих
И плох, и жалок, и смешон… возможно
Не нужен никому, но мне
И я горжусь стихом, он мой единственный
Запечатлеть посмел прекрасное мгновенье
Коль скоро снизошло мне вдохновенье
Быть может бездарь я
Бунтарь, никчёмыш, пустослов
Но счастлив тем
Что вырвался мой крик остервенелый
Вот вырвался назло вам всем —
Благоразумным, людям дела
Живёт ещё надежда в теле бренном
Зажечь огонь в сердцах окаменелых
Я возвращаюсь в детство
К мечтам и первым воспареньям
Так сладостно лелеявшим мой ум
И снова буду я летать до солнца
И дёргать звезды наобум
Джон лёг в постель, но долго ещё лежал без сна, его немного трясло всем телом, мысли путались. Прошло наверное часа два, прежде чем он усталый, измученный, но блаженный, погрузился в объятия Морфея.
Последний Союз Духа
Прошло три месяца с тех пор как Джон пошёл в колледж и познакомился с Уолтером и Анной. Было начало декабря, стояла мягкая, не ветряная погода, и Джон часто выбирался в лес или парк полюбоваться заснеженными деревьями и полянами. Так он любил набираться вдохновения для своих произведений. За это время он прослушал уже много музыки, которую периодически предлагал ему Уолтер. Больше всего его зацепили Битлз и Пинк Флойд. Под влиянием именно этой музыки стало формироваться новое мировоззрение Джона.
Уолтер постепенно учил Джона игре на гитаре – сначала простейшим аккордам, потом перебору – арпеджио. Никаких нот они не признавали. Джон вообще был далек от классической музыки и времён её создания. В голове его вертелись идеи и лозунги 60-х, эпоха цветов жила в его сердце. Пышным цветком расцветало в нём желание изменить мир, ибо прикоснувшись к красоте мира, Джон уже успел немного познать и души людей и житие их. И видел он, что люди чураются, сторонятся этой красоты, что живут и умирают они по каким-то своим нелепым законам, далёким от путей красоты и истины… Джон уже знал, что делают с теми, кто выбивается за рамки правил, кто живёт так, как не принято в обществе. Да, всё это смахивало на детский лепет, – то, как отбирали его телескоп и потом били его ремнём, но тогда ему это детским совсем не казалось. Вмешались в его мир, попрали его свободу! Приказали делать так, как принято, как нужно, как делали от веку!..
Теперь Джон повзрослел и смотрел на мир уже не так по-детски. Прибавилось забот и обязанностей, а самое главное, пришло понимание, Знание, но оно же суть бремя… А тогда, когда он был увлечён ночными рассматриваниями звёздных скоплений, ещё ничего этого не было. Был только телескоп в руках и звёзды. И больше ничего не было нужно. Он мог разглядывать их целыми ночами. Вот именно как трепетное воспоминание об этом безвозвратном времени он и написал свою первую мелодию. Это был простой гитарный перебор, состоящий их четырёх аккордов под
