конверт, вынул из него бумажку, развернул – всё с необыкновенной важностью, будто священнодействовал. Читал долго, а, кончив, положил листок на стол, пригладил, словно желая приклеить, снял очки, положил в футляр, спрятал в карман и сказал с видом рассудительно-озабоченным:
–Серьёзное дело.
Андрей Васильевич стал чувствовать сильнейшее раздражение. Вся эта солидность и обстоятельность в поведении Свистуненко казались ему нарочитыми, наигранными, будто майор демонстрировал ему: вот я какой весь серьёзный и положительный мужик. И даже очки, как показалось Андрею Васильевичу, он надевал именно затем, чтобы показать: вот и я тоже ношу очки, как другие солидные и важные люди. (А между тем, не раз уже в руководящих кругах слышал Белянин рассказы о том, как Свистуненко в компании своих же подчинённых, с умным видом, с поучительными и наставительными разговорами выпивая первую рюмку, назюзюкивался под конец до совершенно обезьяньего вида).
Михаил Авдеевич хмыкнул и изобразил на лице такую задумчивость, какую Белянин от роду ещё не видел.
–А вы, Андрей Васильевич, не имеете соображений, кто бы мог это написать, – выдал он, наконец, продукт своих размышлений.
Белянин ответил, что не имеет, и добавил:
–Поймите меня правильно: я здесь не потому, что побоялся дурацких угроз. По-моему, такие вещи надо пресекать в самом начале. Если спустить шантажисту сегодня, он может повторить уже в отношении кого-то другого. – Директор запнулся и посмотрел на Свистуненко.
–Да, да, – закивал тот. – Дело серьёзное. Я бы сказал, политическое дело. Тут пахнет терроризмом. Надо позвонить Сергею Николаевичу, – и Михаил Авдеевич твёрдой поступью направился к телефону.
Белянин не верил своим ушам. Сергей Николаевич был первый секретарь райкома, и он никак не ожидал, что и он тоже будет вовлечён, да ещё так сразу.
–Михаил Авдеевич, – начал он, – по-моему, нет никакой необходимости отвлекать Первого.
–Уж вы предоставьте это дело мне, Андрей Васильевич, – ответил майор, набирая номер. – Это необычное дело. Политическое, я бы даже сказал, дело. Сергей Николаевич должен быть в курсе… Алё! Сергей Николаевич? Здравствуйте, Сергей Николаевич! Сергей Николаевич, я вас вот почему побеспокоил: у нас здесь необычный случай, я бы даже сказал, чрезвычайное дело, – и майор стал излагать это дело.
Говорил он всё тем же спокойным, степенным голосом, тем да не тем. Что-то неуловимое в нём появилось, совсем чуть-чуть. Только из-за этого микроскопического чуть-чуть говорил он с Сергеем Николаевичем совсем не так, как с Андреем Васильевичем.
«Да, у нас на Руси, если в чём другом не угнались за иностранцами»… Как там у Гоголя? С помещиком, у которого двести душ, говорили совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста.… А нынче? С директором совхоза разговаривают совсем не так, как со вторым секретарём, а со вторым секретарём совсем не так, как с первым секретарём обкома – и так восходи хоть до Генерального секретаря – всё найдутся оттенки. Эхма! Сто пятьдесят лет
