потискать, что возмущало Марти до глубины души. Бедняжка, своих детей никогда не было, а тут еще смерть мужа. И все же лучше бы она никогда на меня не взглянула, чем разрыдалась на моем плече.
Подобно людям, ведущим одинокую жизнь – в духовном смысле, – я болезненно чувствителен к мнению окружающих. Мысль о том, чтобы стать своим парнем, душой компании, мне ненавистна, однако нелюбовь соседей внушает не меньший ужас. Не слишком приятная черта – хотеть любви ближних, но держаться от них подальше. Впрочем, я уже упоминал, что не стремлюсь всем понравиться.
«У шорника» – логово местных сплетников. Зайду туда, вдруг услышу что-то полезное, хотя Элдер наверняка уже опросил здешних завсегдатаев.
За последние два часа выпил около десяти пинт – и трезв как стеклышко. Есть раны, которых не исцелить притирками.
Все очень дружелюбны. Никто не считает меня записным злодеем.
– Стыд и позор! – возмущались мои собутыльники. – Да его повесить мало!
– Славный был парнишка, – горевал старый Барнетт, местный пастух. – А нечего этим автомобилям разъезжать по деревне! Моя б воля, запретил бы въезд, и точка.
– Плату с них брать, вот что я вам скажу! – изрек наш местный мудрец, Берт Каззенс. – Как по мне, все дело в естественном отборе. Выживает тот, кто быстр и ловок, не примите на свой счет, сэр, мы все скорбим о вашей утрате.
– Ловок? На себя посмотри, Берт! – вспылил юный Джо. – Скажи лучше, у кого мошна туже, тому и везет.
Кажется, Джо перегнул палку, и юнцу живо заткнули глотку.
Они хорошие малые. Не распускают сопли, смотрят на смерть без ханжества. Их собственным детям приходится самим пробивать себе дорогу в жизни – родителям не по средствам нанимать нянек. Местным и в голову не придет пенять мне на то, что я не вырастил Марти тепличным растением.
Напоследок Тед Барнетт сказал:
– Мы не пожалели бы пальцев правой руки, чтобы схватить паску… короче, того, кто был за рулем. Если б я знал, запомнил бы номера! А еще эти фары, будь они неладны, так слепят глаза, что и номеров-то не разглядишь. Пусть полицейские шевелят задницами. Вместо того чтобы таскаться по деревне и заниматься черт-те чем. – Далее последовал клеветнический пассаж об амурных похождениях нашего бравого сержанта.
Ничего нового я не услышал ни во «Льве и ягненке», ни в «Короне». Мне сочувствовали, и не более того. Кажется, я зашел в тупик. Придется искать в другом месте. Но где? Сегодня я слишком устал, чтобы думать.
Долгая прогулка в сторону Сайренсестера. Мимо горы, с которой мы запускали игрушечные планеры. Сын бредил ими. Возможно, ему суждено было погибнуть в воздухе, если бы не тот автомобиль. Никогда не забуду, как сосредоточенно и серьезно он следил за их полетом, словно хотел, чтобы планеры кружились вечно. Все вокруг напоминает мне о Марти. Пока я остаюсь здесь, рана не затянется – чему я только рад.
Впрочем,
