просто ничтожество! – кричала она. – Наверное, никто тебя не уважает, начальство ни в грош не ставит, а ты ему жопу лижешь! Поэтому тебе и нужна девочка для битья, перед которой будешь красоваться и заставлять себя уважать! А без всего этого ты никому не нужен! Но знаешь что? Ты и так не нужен! Как бы ты надо мной ни издевался, я всегда буду считать тебя говном и жалким хлюпиком!
Хозяин молча выслушал истеричную тираду, подошел к Лине, въехал ей кулаком по лицу и спокойно произнес:
– Дура ты.
После чего оставил ее думать над своим поведением, закрыв холодильник, морозильную камеру и дверцы кухонных шкафов на замок. Он не приходил к ней пять дней, в течение которых Лина ничего не ела и уже вспоминала их первый ужин как нечто хорошее и желанное.
Да, она готова была есть с пола, с его ног, с чего угодно, и когда хозяин наконец решил посетить ее вновь, она даже не сопротивлялась тому, что он макал свое достоинство в майонез и предлагал ей облизать его, наслаждаясь покорностью и унижением своей строптивой подопечной.
– Вот так бы всегда, – потрепал он ее по щеке, когда дело подошло к логическому завершению.
Лина все еще не наелась и жадно смотрела на тару с остатками майонеза.
– Ешь, – засмеялся хозяин, увидев голодные глаза девушки. – Заслужила.
Та набросилась на банку и начала выгребать белую субстанцию руками, потом перевернула над головой и постучала по донышку, чтобы ни капли содержимого не пропало даром. В другое время ее бы уже вывернуло от такого обилия жирной пищи, но после пяти дней на воде Лина просто обезумела и теперь пожирала обычный майонез, словно пищу богов. Потом, конечно, ей было плохо, тошнило и крутило живот. Но в тот момент Лина испытала самое настоящее наслаждение. Наслаждение, о котором успела позабыть за время, проведенное в этой темнице.
Хозяин выиграл и на этот раз и снова явил Лине свою ослепительную улыбку. Ее забавляло, как при этом шевелились его усы, а глаза превращались в узкие щелочки, в которых блестело солнце, чей свет долгие годы не касался Лининого взора. Хозяин сильно изменился с первого дня их знакомства: возмужал, отрастил бороду, усы и знатную шевелюру. Но для Лины это его ничуть не старило и никак не портило. Хозяин продолжал быть аккуратен, следил за собой и не давал поводов уличить себя в пренебрежении внешностью. Перемену стиля он объяснял познанием высшей истины, которая гласила, что мужчина не должен бороться супротив своего естества, брея бороду каждый день, а обязан покориться Божьему Замыслу и дать волю растительности на лице. Он глубоко ударился в религию и даже устроил красный угол в Лининой каморке, чтобы она могла благодарить Создателя за своего Хозяина.
Лина была некрещеной, и это сильно расстраивало скоропостижно уверовавшего мужчину. Он долго ломал голову над тем, как исправить положение вещей, но никак не мог найти
