Одна мысль о принудительном пребывании в стране, где царит известный порядок и законы, об обязанности трудиться и подчиняться существующим законам для таких людей будет невыносима. Я уверен, что они сделают все на свете, чтобы избавиться от всего этого. И не будет ли соблазном для них, если бок о бок с их местом заключения находится страна, не имеющая господина, не знающая властей, законов и прав, куда без особого труда могут бежать все, как обыкновенно бегут сюда беглые каторжане из острогов. По их примеру, эти свободные ссыльные, без сомнения, станут покидать свои места ссылки и переселяться сюда. Здесь они могут жить по своему желанию, как и чем угодно, без помех и стеснения, дав полную волю своим низким инстинктам! Как видишь, положение будет весьма незавидное для всех нас; ведь мы, так сказать, являемся гражданами, не имеющими родины!..
В этот момент со стороны хижин негров и индейцев раздались звуки какой-то тревоги.
– Что там такое? – спросил Шарль, быстро встав со стула.
Высокий, рослый негр, бледный, как бывают бледны негры, когда они чем-либо сильно взволнованы или испуганы, то есть пепельно-серый, в несколько прыжков взобрался на лестницу, ведущую в жилище господина, и, задыхаясь, проговорил:
– Господин, там чужие люди… белые… Они сожгли наш маленький карбет у бухты Женипа… увели скот и убили моего брата Квассиба… Я был там и получил рану! – с этими словами негр указал на свое плечо, разрубленное сабельным ударом.
Глава VI
Признание разбойника. – Нотариуса действительно убили. – Бесстыдное нахальство. – Луш дешево отделывается. – Неробей! – От Аппруагадо Ойапокка. – Лихорадка. – Переправа через реку. – Обетованная земля. – Планы на будущее. – За старое ремесло. – Надо работать, чтобы есть! – Первые жилища. – Импровизированный обед. – Избыток. – Грабеж. – Едва став свободными, они помышляют уже о рабах. – По губам текло, а в рот не попало. – Преследование. – Португальцы. – Луш, готовый расплатиться, все-таки не расплачивается. – Новые опасения. – Страшные угрозы.
Вернемся на правый берег Аппруага, поросший вековыми деревьями, в тени которых беглые каторжники предавались отвратительному обжорству на своем людоедском пиру.
– Но, – воскликнул с ужасом и отвращением Шоколад, – то, что вы мне предлагаете, ведь человеческое мясо!
– Ну так что же из того, если бы и так? – возразил Луш. – Нотариус приказал долго жить, а мы здесь подыхали от голода… Пусть же мертвые послужат на пользу живым!
– Луш прав, – поддержали остальные негодяи с набитыми ртами. Но, заметив, что араб и мартиниканец с отвращением и ужасом отбросили от себя куски, которые они ели, Красный цинично добавил:
– Э, да Арби и Немытая рожа что-то жеманятся… Ну, тем лучше: нам больше останется!
– Так скажите мне, – сказал с видимым усилием Шоколад, – скажите мне по крайней мере, что вы его не убили!
