они увидели гору Лукас, которая как бы всажена между устьями Уанари и Ойапокка, выдвигаясь в самое море, над которым она оканчивается отвесной стеной.
По другую сторону мутных вод реки виднелась темная полоса лесов спорной территории. Это и была «Обетованная земля», один вид которой вызвал дикий крик радости у беглецов. На мгновение они забыли и пережитые муки, и страдания, и голод, и лихорадку, и все страхи и невзгоды, перенесенные со времени их бегства из острога. На радостях, они забыли даже то чувство глухой ненависти, которое питали к трем из своих товарищей.
Одна и та же мысль завладела всеми: надо переправиться во что бы то ни стало и переправиться как можно скорее. Хотя кругом – пустыня, все же они будут чувствовать себя в полной безопасности только тогда, когда оставят за собой эту последнюю и грозную преграду.
Надо соорудить плот! Скорее – новый плот! Подходящего дерева здесь так много, что Серебряная гора, говорят, получила свое название от беловатых стволов деревьев цекропий, которыми поросли все ее скалы, а листья с оборотной стороны имеют серебристо-белый цвет.
Наиболее сильные из беглецов, вооружившись своими абордажными палашами, стали рубить деревья, а остальные переносили их к воде, где связывали лианами. После двенадцатичасового упорного труда плот был готов. Усевшись на него, беглецы поспешили переправиться на другой берег.
Промокшие до костей, с окровавленными ногами, с распухшими и израненными икрами, исцарапанными колючими растениями и острыми камнями, они, как безумные, кидаются вперед на рыхлую почву отмели и вязнут в ней по колена.
Но что из того? Теперь они свободные, вольные люди! Вольные, как дикие звери в лесу, на которых они весьма походят и по своим зверским инстинктам, и по своему чудовищному аппетиту.
Собрав последние силы, каторжники выбираются из ила и тины отмели на твердую землю и останавливаются, совершенно выбившись из сил, едва переводя дух.
Четверо бандитов затягивают глупую, бессмысленную и бесстыдную песню каторжан, а остальные трое молча пожимают друг другу руки.
– Ну, друзья! – восклицает Луш, сделавшийся теперь снова столь же речистым, как в былое время на базарах и ярмарках, когда зазывал в свой балаган зрителей. – Довольно пустословить! Теперь, когда мы, так сказать, дома, нам следует прежде всего выработать план действий!
– О, что касается меня, – заявил Геркулес, – я просто хочу отправиться в Бразилию; там, говорят, есть города, настоящие, хорошие города, и там я, наверное, найду себе занятие по своей специальности!
– Да, парень, я прекрасно соображаю, к чему ты клонишь! Но видишь ли, голубчик, прежде, чем приняться за твое прежнее ремесло – грабителя, в сообщничестве с Лушем, который так ловко и хорошо умеет управляться со всякими замками, надо нам еще заглянуть в ресторан, а потом уже подумать о проездных билетах в те города, о которых ты говоришь!
– О,
