и. Эту формулу не могли бы коротко и просто высказать и поэты более крупного дарования: Пушкин, Есенин, Набоков, Блок…
Я сам не жил в заокеанских краях больше трёх-четырёх месяцев и не чувствовал тоски по земле, куда в любом случае должен был вернуться вскоре. Но понимал, что умереть, конечно, лучше там, где родился. Хотя невзрачнее русских кладбищ я не видел кладбищ ни в какой другой стране. Сколько улиц и станций метро устроено в России на месте бывших кладбищ!
Ответов на такие загадки нет в этой книге. Но загадки не исчезают. Они возникают вновь и вновь после каждого стихотворения русского поэта Валерия Скорова.
Валерий Васильевич Скоров (Скорописцев) (22.09.1941-21.02.2001) родился в Новосибирске, умер в Санкт-Петербурге.
Не многие знают, что его судьба была сложной. Трагизм заложен изначально.
Валерий Скоров рождается преждевременно в 1941 году от матери, получившей похоронку о гибели любимого мужа в первые недели войны.
Учился и жил в Ленинграде. В юности закончил мореходное училище. Позднее окончил Педагогический институт им. Герцена, географический факультет.
Многие годы плавал на научно-исследовательских судах – в Арктику, Антарктику. Прошёл весь мир с севера на юг, с востока на запад. И страны, и встречи отразились на характере поэта. Много стихов посящено любимому городу Ленинграду. Искатель приключений, достаточно смелый, чтоб идти им навстречу, наблюдательный и впечатлительный, он видел много такого, что одного делает мечтателем, другого – рассказчиком. А Валерия сделало поэтом.
В нем сострадание к миру, он стремится поделиться с каждым, дать что-то любому, кто что-то хочет взять.
В 1979 году вынужден был эмигрировать в США, прожил около 15 лет в Чикаго, возвратился на Родину в 1993 году.
Особое отношение к Высоцкому. Потрясённый, как и все мы, смертью любимого поэта, он не просто скорбит – он ясно собой показывает, что поэтов у нас не переведется.
Итак, побывав в Европе, Африке, Австралии, обеих Америках, через тринадцать с половиной лет, в 1993 году, Валерий Скоров возвращается и уже не уезжает.
Но как на чужбине он был не востребован, так и на Родине при жизни не вполне оценён.
Первые годы находился в депрессии. Долго не мог адаптироваться, срывался.
Страшно то, что не было желания жить.
В России он встретил меня, друга и союзника по творчеству, я в то время была хормейстером и концертмейстером. Я до сих пор с любовью несу его творчество в люди, выступая на многочисленных концертных площадках.
В последние годы неизлечимая болезнь приковала Валерия к постели, но, несмотря на это, он продолжал писать стихи до последнего дня.
Похоронен на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге.
Историческое бревно
Плач
Я завыл, заголосил на древней паперти,
Собирая люд прохожий, словно зернышки,
А на мне вериги тяжкие для памяти,
Для забвенья зелена вина на донышке.
Православные, спасайте-ка, сердешные,
Не меня, пьянчугу, калеку убогого,
А спасайте ваши души многогрешные,
Человечье растерявшие и Богово.
Над землицей нашей больше погребального,
Не ликующего звона воскрешения,
Возлюбить бы вам и ближнего и дальнего,
Да за все могилы вымолить прощение.
У поруганных, забитых и униженных,
И у всех, кого послали на мучения,
У детей своих обманутых, обиженных
Во спасение своё и отчищение.
Я кричу, я разрываю жилу лобную,
А меня городовые о ступенечку,
За любовь мою, пока что неудобную,
И зато, что раскричался не ко времечку.
«Очень чёрная звезда…»
Очень чёрная звезда
Ладно скроена из толи,
Символ мрака и неволи,
Страха, рабского труда.
Кто её так сотворил –
Раб, насмешник… я не знаю,
Только точно угодил
В этот символ, как я полагаю.
Мы деревенские
– Мы деревенские, да, мы из-под Орла,
И одногодки, вместо нас призвали.
На проводах гуляли до утра,
Так пьяненьких в вагоны и поклали.
Из наших не осталось никого,
Вот
