каждом его шаге.
Отряд перновского воеводы, вышедший против нас, состоял примерно из шести сотен наемных немецких пехотинцев, одной гусарской, одной панцирной и одной рейтарской хоругви. Плюс некоторое количество пятигорцев и казаков. Кроме того, в нем было примерно около трех сотен человек, собранных местными баронами, порядком утомленными нашими бесчинствами. Артиллерию они по снегу не потащили, обоз, правда, был по польскому обычаю достаточно громоздок. Я мог противопоставить им в открытом сражении тысячу пехотинцев и около восьмисот кавалеристов, включая драгун, кирасир и казаков. Была еще пришедшая нам на помощь ватага псковичей во главе со все тем же Кондратием.
Формально преимущество в людях было у нас, но польская кавалерия сейчас лучшая в Европе…
По уму, надо было закрыться в Дерпте и, тревожа осаждающих набегами, дожидаться сикурса от Делагарди. Согласно его письму на помощь выступил полковник Горн с почти пятитысячным отрядом. Однако я решил рискнуть и выступил навстречу вражескому войску. Хотя расстояние от Пернова до Дерпта относительно невелико, полякам оно малым не показалось. И днем и ночью казаки Чеботаря держали их в напряжении. Большого урона они не наносили, но в какой-то момент польский военачальник не выдержал и послал свои хоругви отогнать назойливого противника. Не было и мысли, что казаки выдержат в конном строю сосредоточенный удар польской кавалерии, посему, когда враг стал уходить, стараясь рассыпаться, поляки нисколько не насторожились и продолжали преследование, пока не нарвались на сосредоточенные залпы спешенных драгун. Несколько смешавшись и отхлынув, они споро перестроились и попытались атаковать мою ездящую пехоту, но неожиданно наткнулись на заграждения в виде рогаток и испанских козлов, установленных ватажниками Кондрата. Атака вновь захлебнулась, и польские хоругви, теряя людей, откатились. Через пару часов к кавалеристам на помощь подошла пехота, и пикинеры пошли вперед, разбирая завалы. Когда путь был очищен, поляки опять атаковали, но драгуны, не принимая боя, вскочили в седло и отступили. Люди Кондратия ушли еще раньше, растворившись в окрестных лесах. Разозленные донельзя ляхи упорно преследовали нас, пока не вышли под таранный удар эскадрона кирасир. Непонятно откуда взявшиеся казаки тут же атаковали польскую хоругвь с флангов, а вновь спешенные драгуны поддержали их атаку огнем. От окончательного разгрома передовой польский отряд спас приход остальной польской кавалерии, однако первый день боев дорого обошелся нашим врагам. По моим подсчетам, их потери составили не меньше двух сотен кавалеристов. Хотя тут как считать. Сами поляки и литвины (а воевали мы сейчас как раз с литвинами) считают в войске только благородных шляхтичей. То, что за каждым идет от трех до пяти вооруженных почтовых (а бывает и больше), вроде как и не в счет. А еще вооруженная челядь да прочие. Вот так у них и получается, что сотня шляхтичей побеждает в открытом бою пехотный полк, а то, что по факту у поляков
