и еще одну племянницу. И вот всей этой компанией вы заявились в логово мекленбургского дракона. Кого вы собирались скормить дракону первой?
– Не понимаю, о чем вы!
– Да ладно! Вот совсем не понимаете?
– Послушайте, вы, великий герцог! Ваши войска дважды разорили эту округу, мои имения в совершенном упадке. Если бы речь шла только обо мне, то пусть. Я могу быть весьма непритязательна, но на мне дочь, племянницы, Анна наконец! Да, у вас репутация повесы, но вы рыцарь, вы женаты, и не на ком-нибудь, а на дочери и сестре короля. Да, я рисковала, но был ли у меня другой выход?
– Ваши доводы мне кажутся основательными, сударыня, и я отдаю должное вам и вашему характеру. Однако я здесь не за этим. Мы уже выяснили, что я не собираюсь покушаться на честь девушек, находящихся на вашем попечении, не так ли?
– И на чью же честь вы собрались покуситься? Служанок?
– Фи! Вы бы еще конюха предложили.
Так, фехтуя словами, словно клинками, мы и оказались в одной постели. Это была не страсть, не любовь, не секс. Это было продолжение схватки, только иным способом. И я совсем не уверен, что победил в ней, – впрочем, нельзя сказать и что проиграл.
Осада польскими войсками Дерпта не была плотной, ватажники Кондратия регулярно передавали мне сведения об осаждающих. А вот от казаков Сулима никаких вестей не было, и это меня несколько тревожило. Как я и предполагал, без осадной артиллерии и достаточного количества пехоты поляки не стали штурмовать город. А такая неплотная осада среди зимы скорее опасна самим осаждающим. По прошествии нескольких дней, когда значительная часть польского воинства рассыпалась по окрестностям, рыская в поисках провианта, мы предприняли вылазку.
Едва ночь покрыла землю, мои драгуны вышли из ворот. Чтобы не выдать себя стуком по промерзшей земле, копыта коней были обернуты тряпками. При слабом свете звезд и луны мы подкрадывались к вражескому лагерю по скрипящему под ногами снегу. Вот показались крепко сцепленные между собой возы, составлявшие внешнюю ограду польского стана. За ними виднелись караульные, греющиеся у костров. Чтобы двигаться дальше, надо бы снять их по-тихому, но кремневые ружья тихим боем похвастаться не могли. Глушители изобрести, что ли? Но вот беда – я довольно плохо представляю их устройство. Однако я предвидел такую надобность и приказал, чтобы Кондратий привел своих ватажников, многие из которых были вооружены самострелами и луками. А вот и он, только почему один?
– Княже, беда! – прошептал мне подошедший атаман. – Сулим сговорился с поляками и измену готовит.
– Да ты в уме ли? – воскликнул я. – Он столько разору принес ляхам, нешто они могли сговориться?
– Ой, княже, земли сии не ляшские, и им до них мало дела, да и сами что ляхи, что литвины – разбойники не из последних. Ворон ворону глаз не выклюет, а супротив казаков казаками воевать – это все одно что землю волком орать[13]. Не будет с того толку!
Решение надо
Пахать на волке
