сарту, несовершеннолетняя, давно заражена болезнью с изъязвлениями и ранами на теле, но и все это не удерживает ее от пагубной жизни, в монастыре надела крест, ходит в церковь, молится по-православному.
Она послужила главной виновницей задержания ея с сестрой. Когда наступила Пасха, она заявила сожителю сарту, что она желает Пасху встретить по-русски с пасхальными крашеными яйцами, она подняла рев и скандал, требуя от сожителя пасхальных яиц, сарт удивился и стал ее бить, тут вмешалась полиция, ее с сестрой вырвали из рук сартов и препроводили в монастырь, она о себе ничего не говорит, а горою стоит за сестру и просит позволить сестре продолжать сожительство с сартом.
Комната настоятельницы чистенькая и приятная.
Луны здесь не чувствуется; освещение керосиновое, с едва слышным запахом. Скоро сюда ожидается электричество, хотя монастырю оно не в надобность, живут по солнцу. «Но гостям будет удобнее с электрическим светом», – говорит настоятельница. Отец Елисей, все еще в своих лунных мыслях, слабо кивает.
Чай с монастырским печеньем и сотами. За столом еще пара насельниц и батюшка здешний. Батюшка молчит. Отец Елисей глядит на соты и мечтает.
– Электричество – грех! – говорит убежденно. – Это словно лунный свет в каждое жилище вползает и мертвым сиянием озаряет все. Голую материю освещает, а дух гасит. Ночью дух сильнее, нельзя механическим светом его глушить.
Игуменья виновато улыбается, словно электричество – ее собственная выдумка.
– Сейчас столько говорят о технике… Не знаешь, кого слушать. Редко образованный человек к нам приезжает.
Отец Елисей понял, куда намек, и отер губы:
– Образование – еще не все.
– Вы арабский язык знаете…
– Изучал.
– А китайский? – подала голос одна из застольниц.
– Не приходилось.
– Я слышала, китайский очень тяжелый. В нем такие звуки!
– Не тяжелее арабского, – отрезал отец Елисей.
Матушка Лидия, в очках, рассказывала об обители. Отец Елисей управился с сотами, взболтал пальцем бородку и слушал.
Насельницы занимаются разнообразными отраслями хозяйства. И хлебопашеством, и скотоводством. И садоводством, и пчеловодством. Есть и своя рукодельная, где выполняется много частных работ по вышивке золотой и серебряной нитью. Рукодельницы обшивают и сам монастырь; матушка показала салфеточку.
– Симпатичная! – одобрил отец Елисей.
Ему, наверное, ее подарят: интуиция шепнула.
По остывшему самовару ползет муха. Отец Елисей следит за ее движением. Уютный, круглый мир монастыря выталкивает его из себя, как чуждое тело.
– День строго распределен, – тихо барабанит настоятельница, чувствуется: не ему первому. – В полпятого утра уже все на ногах, на утреннюю трапезу у нас подают квас с огурцами или щи с капустой или постным маслом. В праздничные дни трапеза после обедни в 11 часов, кроме щей у нас каша с постным
