style="font-size:15px;"> Каждый контакт уникален. В жизни у нас не бывает абсолютно одинаковых встреч или событий, даже среди вроде как находящихся в монотонной повторяемости и последовательности. Также невозможно достоверно отнести встречу с любым из духов к разряду, например, «дружеских», «рабочих» или «социальных», или просто «чтобы соблюсти приличия».
На все есть конкретная причина: на высшем уровне случайности исключены.
Конверт пятый
Мы притягиваем в свою жизнь людей сквозь призму своих страхов и сомнений, сквозь призму своих убеждений. Именно поэтому одним попадаются «козлы и сволочи», а другим – только любящие и галантные…
Дискотека шла полным ходом, когда в зал ввалилась кучка местных. Они сразу заявили о своих правах на территорию, нарочито громко здороваясь со всеми, кто попадался на пути их продвижения к дальнему углу небольшого и изрядно потрепанного зала бывшего некогда Дома культуры поселка. Некоторые девушки отвечали звонким смешком, некоторые брезгливо отворачивались, перехватывая запах спиртного, – впрочем, преувеличенно веселое состояние компании и без этого аромата выдавало их существенную заправку алкоголем перед мероприятием.
Ребята из спортивного лагеря тусовались отдельной группой. Они нечасто заходили сюда, и знакомства с местными обычно носили очень поверхностный характер, надо признать, не всегда дружелюбный. Для местных подростков они всегда были чужими. И чужими были их родители, наезжавшие сюда из Бийска или Новосибирска во времена комсомола и затем бандитского коммунизма. И так из поколения в поколение: ничего в отношениях не меняется между городом и деревней, как некогда обещал стирание этих граней Владимир Ульянов.
– А вон тот самбист, с Иркой перетирает что-то, – указал пальцем Яшка на городского паренька лет четырнадцати-пятнадцати.
Парень широко улыбался девочке, его большие черные глаза излучали искренний интерес и, вместе с тем, не по-мальчишески твердую уверенность в своих намерениях. Он то и дело откидывал небрежным жестом назад сбивавшуюся на глаза непокорную челку.
– Этот прыщ? – сквозь зубы процедил старший брат, проведя потной ладонью по лысой голове.
На его черепе виднелись старые порезы и шрамы: жизнь у Петрухи задалась по понятиям с самого счастливого детства, и последняя ходка была уже третьей за все двадцать пять годков его чисто «сердечной» биографии.
– Это на вид он прыщ, жилистый. – Яшка шмыгнул носом, косо глянув на городского. – Я ж говорю, хотели его у синего «комочка» тряхануть с Женькой, а он рукой своей так пятерню мою сжал, падла, я думал, пальцы оторвет. И смеется еще в лицо, прыщ.
– Не поверил он тебе, братка. Не поверил. А чем рассчитывался-то?
– Сотенной. «Колу» диетическую взял тогда, быдло. Тьфу! Но мобила у него «яблочная», уж
