рассмеялся в ее голове над слишком быстрым ответом внучки. Для всего мира он был бойцом – жестоким, грубым человеком, но только не для дочери и внучки. Его звали Невен, маленького брата Даницы назвали в его честь. Она называла его «жадек» – придуманным их семьей словом, которое означало «дедушка» и которое возникло очень давно, как рассказала ей мать.
Даница понимала, что дед обеспокоен и не одобряет того, что она делает. Он так ей и сказал. Она привела ему свои доводы. Они его не удовлетворили. Ей это было небезразлично, но на ее решение никак не повлияло. Дед был с нею, но не контролировал ее жизнь. Он никак не мог помешать ей сделать то, что она решила. Она также имела возможность заблокировать его голос в своем мозгу, прекратить их разговоры и лишить его способности что-то ощущать. Она могла сделать это в любой момент, когда захочет. И ему очень не нравилось, когда Даница так поступала.
Ей это тоже не нравилось, хотя случались моменты (например, когда она была с мужчинами), когда это было полезно и совершенно необходимо. Но без него она оставалась одна. Был еще Тико, конечно, однако он все же был собакой.
– Я и правда знала, что ветер меняется, – запротестовала она.
Северо-восточный усиливающийся ветер мог превратиться в «бура», это правда, и тогда море стало бы опасным, а стрельба из лука – почти невозможной. Однако это ее море, а теперь и ее дом, так как тот дом сгорел.
Не следует сердиться на бога, это самонадеянность и ересь. Лицо Джада на куполах и стенах святилищ выражает любовь к его детям, говорили священники. Священные книги рассказывали о его бесконечном сострадании и мужестве, он каждую ночь сражается с темнотой ради своих детей. Но бог не проявил сострадания, как и хаджуки в ее деревне в ту ночь. Ей часто снились пожары.
А гордая и славная Республика Сересса, провозгласившая себя Царицей Морей, торгует с этими османами, используя морские и сухопутные пути. И из-за этой торговли, из-за жадности своих жителей, Сересса теперь морит голодом героев Сеньяна, потому что неверные жалуются.
Серессцы вешают пиратов, когда берут их в плен, или просто убивают на борту кораблей и бросают тела в море без похоронных обрядов джадитов. В Серессе поклоняются золотым монетам больше, чем золотому богу, так говорят люди.
Ветер ослабел. Он не превратится в «бура», и Даница перестала грести. Она уже отплыла достаточно далеко. Дед молчал, позволяя ей сосредоточиться, всматриваясь в темноту.
Единственное объяснение этой невозможной связи между ними, которое он ей предложил, заключалось в том, что в их семье – в семье ее матери и его – традиционно рождались знахарки и ясновидящие.
– А что-то в этом роде бывало раньше? – спросила она.
– Нет, – ответил он. – Я о таком никогда не слышал.
Она никогда не чувствовала ничего такого, что позволяло бы ей заподозрить дар ясновидения в себе самой: какой-то выход в потусторонний мир, хоть что-нибудь, кроме определяющего ее характер
