да будет проклять»[91].
Критика христианства в условиях роста народных волнений и активизации язычества, обозначавшаяся так ясно во второй половине 60-х – начале 70-х гг. XI в., привела к появлению скептического отношения к важнейшим обрядам новой религии. Критики христианства на Руси отказывались почитать обряд причащения: «и комкания не мнить тела Христова»[92]. Подобные сомнения в одном из важнейших таинств христианства разрушали всю систему таинств христианства, подрывали связь между духовенством, церковью и жителями Древней Руси, так как отсюда логически вытекала необязательность исповеди и покаяния.
Критика христианства принимает также форму отрицания церковной иерархии, что также вызывало самое решительное осуждение со стороны митрополита: «Иже не мнить церковных санов богом даных апостол, да будеть проклят».
В ЗИСД содержатся статьи, специально посвящённые взаимоотношениям между духовенством и «покаяльными детьми». ЗИСД требует постоянного контроля над верующими со стороны духовенства. Наиболее ранний возраст для кающихся, упомянутый в этом документе, 8-10 лет[93]. Принцип несменяемости духовника ещё не успел оформиться в русской церкви ко второй половине XI в. Верующие могут сменить духовника, если он «отидеть далече», не передав своих «духовных детей» другому священнику.
В случае смерти духовника его прихожане не обязательно должны следовать его предсмертному совету в выборе нового «отца духовного», если это «нелюбо будеть детем». «Покаяние бо водно есть» – провозглашает ЗИСД. Церковь, тем не менее, стремилась поддержать постоянных духовников, ограничивать переходы верующих от одного к другому Сменить «отца духовного» можно было в тех случаях, когда священник оказывался «лют или невежа», блудник или человек, которого осуждают, – «на нь молвять». Однако окончательное право сменить «отца духовного» зависело от высших церковных органов[94].
Церковь отказывала верующим в праве критиковать такого священника. У него нужно было продолжать причащаться, «яко свята… а не грешна». Прекратить исповедание и причащаться у такого «святого» можно было лишь тогда, когда ему вообще запретили «литургисати»[95]. Право исповеди создавало возможность поставить под контроль церкви семью. Мужу и жене разрешалось исповедоваться у одного священника; вмешательство церкви в дела семьи проявлялось в требовании обязательного венчального брака и крещения, а также в регламентации интимной жизни[96].
Вопрос о поставлении священников занял важное место в ЗИСД. И здесь мы сталкиваемся с сильным влиянием старых дохристианских обычаев. Среди кандидатов в священники упоминаются дьякон, имеющий семью, не освящённую венчальным браком (ст. 35); язычник, совершивший любой грех, кроме убийства, но крестившийся и поэтому получивший возможность стать священником (ст. 83). В самом общем виде требования к будущим священникам сформулированы
Там же. С. 126.
Там же. С. 125.
Там же. С. 116.
МИДПД. С. 116-117.
Там же. С. 117.
См.: ЗИСД. Ст. 8, 43, 64, 108.
