style="font-size:15px;"> – Ладно, пока, – снова вздохнула Наташка, – я побежала.
– Твои тоже в десять в кроватку укладываться велят? – насмешливо щурясь, спросил Федька.
– На работе, – сердито ответила она. – В ночную смену, – добавила, отвернувшись, чтобы никто не заметил ее покрасневшего лица.
Не хотела объяснять, что отца у нее нет, а мать ложится спать рано и понятия не имеет о том, что Вероника иногда уходит на улицу уже после того, как она засыпает. И хотя она любит Веронике выговаривать за то или за это, Вероника знает, что по настоящему ей пополам, где и с кем гуляет ее дочь.
Заходя в подъезд Руслана, Вероника все же, как и Наташка, оглянулась на свои окна. Так, на всякий случай. Матери в них не увидела, но у подъезда гуляла со своим мопсом соседка с пятого этажа, которая, как показалось Веронике, неодобрительно покачала головой. Впрочем, это вполне могло и просто привидеться, уже темнело.
В тот вечер Вероника впервые в жизни узнала, каково это – быть пьяной. Конечно, и до этого ей случалось пробовать спиртное, но обычно это было вино или пиво. Приглашали подруги на день рождения, мальчишки тайком проносили что-то на школьные праздники. Но чтобы после банки пива выпить еще и стакан водки – такого с ней не случалось. Ее вырвало прямо за столом. Потом рвало в туалете. Она не помнила, как оказалась в другой комнате и как уснула, не помнила. Посреди ночи проснулась от того, что кто-то ощупывал ее, стягивал с нее шорты. Майки на ней уже не было. В ужасе она пыталась сбросить с себя тяжелое грубое тело, но это ей никак не удавалось. Чья-то ладонь зажала ей рот. «Тише, не ори, не убивают!» По голосу узнала Руслана. Как ей показалось, он мучил ее не меньше часа. Потом, отвалившись в сторону, произнес сонным голосом: поздно уже, вали домой, пока искать не начали. Трясущимися руками она кое-как натянула на себя одежду. Ее тошнило, раскалывалась голова, болела каждая клеточка тела. В другой комнате на диване спал Федька в обнимку с Ольгой, а на полу, на матрасе в углу храпел еще кто-то. Вероника, спотыкаясь о разбросанные по полу вещи, кое-как добралась до входной двери. Когда вышла из подъезда, начинало светать, и в каждом окне всех четырех пятиэтажок, составляющих двор, ей мерещились любопытные лица. Опустив голову, она быстро пересекла двор. Осторожно, чтобы не разбудить мать, открыла дверь квартиры и на цыпочках прошмыгнула в свою комнату. На следующий день у нее все также болела голова, она чувствовала себя полностью разбитой. А уж что творилось в душе, об этом лучше и не вспоминать. Она ничего не сказала Наташке и целую неделю не выходила из дому, боясь попасться Руслану на глаза. Даже к окну боялась подходить. Случившееся наполняло ее отвращением и к «этому» и к самому Руслану.
Но прошла неделя-другая, она стала успокаиваться и снова начала наблюдать сквозь тюлевые шторы за окнами квартиры в доме напротив. Обычно на лето мать отправляла ее к бабушке в деревню, но уже два года как бабушка умерла, ее домик был продан, и Вероника все лето парилась в городе, сидела дома, томясь от скуки, не зная, чем заняться. А теперь вот еще и тряслась от страха,
