и потому представляло множество облегчений и удобств для жизни, в иных случаях совсем устранявших особенную заботу о завтрашнем дне. Часто случалось, что, сжиная свой хлеб, земледелец не заботился о будущем посеве, так как для такого посева бывало достаточно одной падалицы, то есть упавшего зерна при уборке, которое, вспаханное потом деревянным ралом, приносило на будущее лето тоже немалый плод. Так точно и все другие хозяйственные произрастания в изобилии давали плод каждому доброму и старательному и даже нестарательному хозяину. Для скота всегда были приволье и корм на тучных лугах широкого поля. Устройство самого жилища вовсе не требовало от поселянина стольких трудов, забот и хлопот. Из хвороста и глины, перемешанной для связи с навозом, он лепил себе на нескольких столбах хату, покрывая ее пшеничной соломой или тростником. На южном солнце чем дольше хата стояла, тем становилась крепче и суше, и никакие дожди ей не были опасны, ибо то же солнце тотчас все высушивало. На севере такая хата от вечной продолжительной мокроты разлезлась бы и развалилась бы по частям. Постоянное возобновление обмазки глиной, а для чистоты мелом так легко, что этим делом издревле занимаются только женщины, они же наполовину строят и саму хату, ибо смазка из глины ее стен есть как бы наследственная их обязанность. Затем и известная чистота южных крестьянских жилищ вполне также зависит от неизбежного возобновления их обмазки глиной и особенно мелом. Простой мел играет здесь роль премудрого воспитателя, распространителя и охранителя крестьянской чистоты и опрятности, ибо выбеленная хата сама уже указывает, что всяческая грязь, как в северных избах, в ней непозволительна.
И всему этому, главным образом, способствует более теплый климат и более яркое и горячее солнце.
Как для степняка-кочевника его основную силу и второе его существо представлял конь, так и для степного земледельца, жившего в поле, истинной его силой и вторым его существом был сивый вол.
Без вола южный поселянин как без рук совсем бы пропал и погиб. Никакая лошадь в грязную погоду не вывезет по чернозему и саму себя; а вол ступает себе тихо и мирно и перевозит такие тяжести, каких и целый табун коней не сможет с места тронуть, не говоря о том, что поднимать под пашню плугом черноземную новину только и возможно в несколько пар волов.
Но вол, как второе существо южного человека, по необходимости вселял в своего хозяина свои обычаи и нравы: свое упрямство, неповоротливость, медлительность не только в поступках и действиях, но даже в мыслях и понятиях. Ничто вокруг не устремляло южного поселянина к быстрому соображению, к быстроте понимания, к быстрой догадке и сметке, чем в особенности отличается северный поселянин. Хозяйство южного человека все проходило на волах, тихо, спокойно и медленно. Он никогда не испытывал особенно горячей поры в своих работах и заботах, его существование вполне было обеспечено его мягкой, доброй, нежной природой. Оттого и сама его песня звучит больше радостью, любовью, беззаботным весельем,
