качался вагон.
– Где он? – спросила женщина вместо ответа.
– Кто?
– Тот, с кем вы приехали. Александр Фарн.
Арсений хмыкнул:
–Сашуля уже испарился. Вы разве его не встретили? Он первым покинул вагон.
– Ну, теперь его не поймаешь, – вздохнула незнакомка. – И что вы собираетесь делать?
– Послушай, чаровница…
Он не договорил – проклятая платформа предательски вывернулась из-под ног, и Арсений полетел в объятия красотки в черной пелерине. Не растерявшись, она подхватила его и удержала от падения с вовсе не женской силой.
– Ты что, пьян? – спросила брезгливо.
– Пьян, пьян, – закивал он. – Фарн этот ваш опьянил меня без вина.
Тут красотка расплылась огромным чернильным пятном и заслонила собой и перрон, и опустевший поезд, прибывший из столицы.
…Очнувшись, Арсений понял, что сидит на скамье, а возле него стоят уже двое: все та же девица в черном и странный тип с пегими волосами до плеч. Одна прядь была абсолютно черной, другая – белой, и так вся голова.
– …Гвозданул он его, как пить, гвозданул, – скороговоркой говорил Пегий. – Мнемо– континиум нарушен и…
– Поймай-ка нам тачку, – оборвала женщина рассуждения Пегого. – Домой ему надо. Не здесь же им заниматься.
Дальше опять следовал провал. Очнувшись, в этот раз Арсений обнаружил себя на заднем сиденье машины. Женщина помещалась от него по левую руку, Пегий – по правую.
– Большой проспект, – сказала женщина шоферу, и Арсений подивился, откуда дамочка знает, где он живет?
Потом заметил в ее руках связку ключей от своей квартиры. Ну и что – ключи?! На них же не выбит адрес!
– Вы что, со мной? – с трудом выдавил незадачливый попутчик Фарна.
– Разумеется, – отвечала женщина, ласково обняв его за плечи. – Если я тебе не помогу, ты умрешь.
– Умру, – эхом отозвался Арсений.
В то, что вот-вот умрет, он поверил безоговорочно. И как-то не страшно было думать о смерти, даже забавно. Все когда-нибудь закончится. Вот и такси примчалось к нужному подъезду, и лестница эта корявая, ускользающая из-под ног, кончилась, и лифт, рванув наверх, чуть не выдавил внутренности наружу. Дверь быстрехонько отворилась, скрипнув петлями. Как хорошо, что коридорчик крохотный, семь шагов всего. Семь или восемь? И еще пять по комнате пройти до тахты широченной, продавленной, мягкой и пыльной. А руки у этой женщины замечательные, нежные, прохладные, так и хочется поймать их губами. Чудные пальцы! Как ловко они распутывают волосы, как нежно касаются пылающей кожи лба! Вот они сжали затылок, нащупали что-то под кожей и…
Арсений взревел от нестерпимой боли и схватился руками за голову. Да так и застыл, окаменев. Минута прошла, вторая… Он не сразу понял, что боли уже нет, а есть только пустота внутри и усталость в каждой клеточке тела. Поначалу он не поверил, шевельнулся
