(парализованных), и слепых, и больных горячкой. Делал он это без помощи каких бы то ни было лекарств, только благодаря искусству внушения, которое он освоил в Индии. Однако в те времена никто не знал, что такое внушение, и чудесные излечения объясняли тем, что Иисус имеет непосредственную связь с Богом и Бог по его просьбе исцеляет всякого, кого он – Иисус – захочет исцелить. Это больше всего убеждало людей в том, что Иисус – настоящий пророк.
Исцеленные им ходили по всей Иудее и Галилее и везде рассказывали о том, что с ними случилось, и слава Учителя из Назарета все росла.
Только в своем родном городе Иисус не мог никого вылечить, потому что здесь все знали его еще маленьким мальчиком, сыном плотника, и никто не верил, что сын Иосифа способен сотворить чудо. А ведь внушение происходит только тогда, когда человек в него верит. Поэтому – и еще потому, что Иисусу тяжело было встречаться со своей семьей, особенно с матерью – он редко бывал в родных местах.
Когда слава о нем распространилась по всей стране, Иисус решил, что пора ему найти себе учеников. Он считал, что будет лучше, если учениками его будут простые, некнижные люди, потому что они не станут перетолковывать его слова и донесут их до людей так, как они были сказаны.
Своих самых первых учеников Иисус нашел при очень любопытных обстоятельствах. Переночевав в доме одного довольно богатого купца, он утром очень рано встал и направился к берегу Галилейского моря (т. е. Тивериадского озера, очень большого и действительно похожего на море). Он очень любил это озеро: ему нравилось там бродить, там ему хорошо думалось.
Утро было тихое-тихое: совершенно гладкая поверхность воды, отражавшая небо, казалась голубым стеклом. Горизонт застилала легкая думка, сквозь которую золотились лучи только что показавшегося солнца. В этой удивительной красоте Иисусу чудилось что-то сладостное и грустное.
Однако очарование этого чудесного утра нарушали двое рыбаков. Они в лодке, недалеко от берега, возились с сетями. Притом один из них: черный, крепкий, загорелый до черноты, со спутанными волосами, повязанными ремешком, и такой же спутанной бородой, – больше похожий на разбойника с большой дороги, чем на рыбака, – громко ругался, и из его слов Иисус понял, что сеть с вечера запуталась, теперь ее придется долго распутывать, и день может пропасть даром: они ничего не поймают. На Иисуса эти люди не обратили никакого внимания.
Он довольно долго с берега рассматривал их и, как ни странно, тот самый ругатель, внешне смахивавший на разбойника, ему чем-то понравился. Возможно, тем, что у него было открытое и приятное лицо, и все его движения – а также и слова (хоть они и были не очень приличными) – выдавали человека ярко эмоционального и искреннего. К тому же этот рыбак явно отличался большой физической силой и был еще не стар, на вид лет 35-ти, а брат его (а в том, что второй человек в лодке – его брат, сомнений не возникало: они были очень похожи), видимо, еще моложе. Все это устраивало
