уважаемый лох, – ответил старик и остановил повозку.
Меня как обухом по башке саданули. Проклятый Консультант! Ведь сказал же, сволочь, что мой незавидный профиль никто здесь не заметит. Ну встречусь я с этим говнюком, я ему покажу…
– Что-то не так? – Крестьянин перестал улыбаться.
– Нет-нет, отец. Это деревня Мартенек?
– Она самая, уважаемый лох.
– Превосходно. – Я скрипнул зубами. – Не подвезешь ли до деревни?
– Охотно, уважаемый… – Старик осекся, поймав мой взгляд. – Десять соверенов.
– А не жирно ли будет?
– Совсем не жирно. А коли жалко денег, топай пешком дальше.
– Прощай. – Я понял, что старик задрал цену как минимум в десять раз. Учтем на будущее, что здесь все видят во мне… Язык не поворачивается назвать кого. И при удобном случае попытаются развести. Вот я и не буду таким словом. Пусть едет дальше на своей таратайке. До деревни не так далеко, прогуляюсь без проблем.
Я демонстративно плюнул в дорожную пыль, смерил старика-рвача презрительным взглядом и зашагал к деревне.
Мартенек оказался грязной и убогой деревушкой: дома были глинобитные с соломенными крышами, дворики перед ними отгорожены от улицы низкими плетнями – курица перепрыгнет. Воздух пропитывал ядреный запах навоза, отбросов, псины и невычищенного свинарника. Кудлатые грязные кабыздохи тявкали на меня едва ли не из-за каждого забора. У домов возились крестьяне – в большинстве молодые крепкие ребята в сермягах и деревянных башмаках и девушки в холщовых платьях и платках, похожих на детские чепчики. Местный народ показался мне не блещущим красотой: мужчины были низкорослые и широкоплечие, с мрачными неприветливыми физиономиями, женщины – мелкие и чернявые. Мое появление было встречено с молчаливым интересом, крестьяне и крестьянки таращились на меня, но заговаривать никто не решался. Тогда я сам решил начать разговор.
– Добрый день, уважаемый, – сказал я коренастому мужику, чинившему плетень. – Это ведь Мартенек, не так ли?
– Мартенек-то Мартенек, – ответил мужик, даже не глянув на меня. – Чего надо-то?
– Что-то, смотрю, у вас в полях никто не работает.
– А праздник сегодня, – заявил мужик. – День Землицы-Хранительницы. Нельзя на земле работать.
– Понятно. Я тут ищу одного человека, Жиля Кацбалгера.
– Пять соверенов.
Я с трудом поборол желание как следует врезать этому парню по загривку.
– Один соверен, – предложил я, взяв себя в руки.
– Ладно уж. – Крестьянин взял у меня серебряную монету, попробовал на зуб и тут же затолкал ее за щеку. – Толстого Жиля ищешь? Это в корчму идти надыть.
– Понял. А кузнец у вас тут есть?
– А как жа. Кузнец есть.
– Где мне его найти?
– Один соверен.
