emphasis>Гостиничный номер в очень старой провинциальной гостинице. Все в этом номере облезлое, поломанное, зеркало на стене овальное, мутное, вешалка на одном гвозде болтается, дверь в туалет не закрывается, холодильник стучит, как трактор, пластмассовая запыленная зелень висит гирляндой на стене. У кровати – тумбочка стоит, у тумбочки дверца скоро отвалится, сломана. Еще – телевизор черно-белый на тумбочке. Шторы на окне висят серые. Посреди номера – кровать, заправленная синим в полоску (как в казарме) одеялом; кровать вообще на кирпичах стоит. Рядом – старое продавленное кресло. Короче говоря, все тут, как и должно быть в нормальной провинциальной пятизвездочной гостинице.
Скажете, неправда, таких гостиниц в северных городах не бывает? Ну, хорошо – пусть все будет наоборот: уютно, опрятно, красиво, чисто, тепло. Какая разница? Не про то разговор.
Окна заиндевели от мороза. Прежние постояльцы выглядывали на улицу и отпечатали на окне маленькие ножки маленького человека. Знаете, как? Это когда прикладывают к морозному стеклу сжатый кулак, точнее – тыльную сторону его, а потом сверху кончиками пальцев делают маленькие такие «пальчики» – и получается: будто маленькие ножки маленького босого человечка пробежали по морозному стеклу.
На кровати – открытый чемодан, из него какое-то тряпье блестящее выглядывает. Рядом – шуба роскошная лежит, у шубы воротник оторван. На полу у кровати стоит маленький магнитофон, иностранная песня звучит из динамиков.
Она сидит в кресле, крутит диск старого черного телефонного аппарата. Ей уже далеко за пятьдесят. Но держится хорошо: намазана, напудрена. И вообще Она – вся такая фифа с бантом, московская штучка, потому что – артистка.
Она, преувеличенно кривя губами, пытается исполнять «под фанеру» песню, которая орет из магнитофона. Но вот дозвонилась и прекратила «петь», выключила магнитофон.
Она. Халлё, это рецепшен? Я говорю: рецепшен? Нет? Ну, в смысле, девушка? Яй-яй, бож-жжже мой, что ж вы все тут в лаптях?! Говорю, рецепция, нет?
Встала, пошла по комнате, таскает телефон за собой, роется в чемодане, достает губную помаду, смотрит в зеркало, подкрашивает губы.
Пять звезд, мама мия! Ну, администратор это, нет? Да ничего не говорю! (Кричит.) Я говорю: а как мне по коду из номера позвонить в Москву? Ну вот из этой кундейки, из живопырки из вашей раздолбанной, в которой вы меня поселили, я не могу позвонить домой или могу? Мой дом – в Москве, где же еще-то?!
Открыла коробку грима, поставила ее на кровать, встала на коленки у кровати, нашла маленькое зеркальце, смотрит в него, мажет лицо кремом.
Родная моя, ну какой талончик, мы в Гвинее-Бисау, что ли? Да кто щас по талончикам звонит? У всех сотики, мобилы! Да, есть, у меня есть, но у меня роуминга нет! Чего? Роуминг – это роуминг!
Кинула трубку.
Идиотка. Нет. Я точно в Гвинее-Бисау.
Снова набрала номер. Одной рукой держит трубку, другой густо мажет лицом черным гримом.
Халлё, рецепшен? А где талончик покупать? Принесите мне в номер! Шестьдесят шестой, да, третий этаж. Я не могу спуститься вниз! Нет, я не в инвалидной коляске! Вы почему так разговариваете с клиентами, а?! Да вот не могу, да и все! Мне запретили спускаться вниз! Да потому что – потому! Тайна! Служебная! Мне вообще запретили разговаривать со всякими туземцами местными, а я вот говорю с вами! Ну, потому что, я не могу объяснить! Мне сказали, ни с кем не говорить, рот раскрою – гонорар не получу, ясно?! А тебе какое дело? Вот уровень – вот это уровень: ниже плинтуса! Да сама ты…
Кинула трубку, смотрит на телефон, роется в чемодане.
Дура. Ты чего орешь, кукареку? А вдруг они под дверью слушают? Как в фильме «Добровольцы». Они запели, а телефонистка говорит: «Заканчивайте, вы поете!» Заканчиваю я, потому что я пою. Кончай трепаться, идиотка, тебе башку оторвут.
Звонок сотового телефона. Она хватает телефон, кричит во всю глотку:
Алё?! Да, Наталья Петровна! Плохая связь! Роуминга нет! Ну дак город на далеком севере раз! При чем тут нефть?! Это дорого, позвоните мне сюда в гостиницу, номер – сейчас скажу… (Роется в бумажках.) Номер шестьдесят шесть шестьдесят шесть! Два раза шестьдесят шесть! Ну, такой телефон! При чем тут дьявол?! Да звоните скорее, по коду, да! Мне что-то сказать надо!
Выключила телефон, кинула его на кровать, снова мажется гримом.
Надо уволить дуру. Вообще домработницу найти другую, эта – дура. Просто дура клиническая. Я тут как Джеймс Бонд, а она мне тут…
Звонит черный телефон.
Да блин, трещит до переляку! (Снимает трубку.) Да, Наталья Петровна, да. Добрый. Нормально долетела. Слушайте, вы когда пришли? Слушайте, там в коробке на холодильнике – жук у меня живет. Ну, приполз откуда-то. Слушайте, вы его покормите
