одной земле рассказывали легенды. Среди них особенно популярным было такое предание. Однажды над Чечней поднялся сильный ветер. Все звери убежали, а волк остался подле своего логова. Ветер вырвал с корнями все деревья, но волк лишь сильнее вцепился когтями в землю. Даже когда ветер сорвал с волка шкуру, он остался стоять на месте. Когда буря миновала, звери вернулись в Чечню, где обнаружили лишь мертвого волка, вцепившегося в свою землю…
На основе этой легенды дочь русского офицера – художница Алла Дудаева – нарисовала герб независимой Чечни: серо-серебристый хищник гордо возлежал под луной, символизируя собой гордость, отвагу и свободу чеченского народа. Художница прекрасно знала предмет своего изображения: ее мужем был первый чеченский президент Джохар Дудаев (1944–1996), жизнь которого прошла под знаком волка.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ДЖОХАР
Как будто сам я был рожден В семействе барсов и волков.
Семья Мусы и Рабиат Дудаевых из горного села Ялхорой была многодетной. Шутка ли – тринадцать детей! Самого младшего сына родители назвали Джохаром, что по-чеченски значит «жемчуг». Должно быть, он был самым дорогим, самым любимым среди детей. Свой настоящий чеченский характер младенец проявил почти сразу после рождения.
Однажды мать с трехмесячным Джохаром на руках отправилась в соседнее село – навестить родных. Когда она вечером возвращалась домой, дорогу ей неожиданно преградил матерый волк. Хищник сверкал голодными глазами и лязгал клыками, готовясь разорвать жертву на куски. В немом ужасе женщина застыла на месте, крепко прижав к груди маленького сына. Вдруг младенец, до этого мирно спавший на руках, разразился пронзительным плачем. Волк насторожился и, точно услышав знакомый голос, уступил дорогу и исчез в сумерках.
23 февраля 1944 года пришла беда. По приказу Сталина всех чеченцев насильно изгоняли со своей земли – якобы «за пособничество фашистским захватчикам». В бедную хижину Дудаевых эту горькую весть принес пожилой русский солдат. Хозяина не было дома – Муса Дудаев перегонял овец в Грузию. Не зная, что предпринять, Рабиат заметалась в слезах, схватила спящего младенца. Джохар проснулся и громко заплакал. Услышав его плач, солдат вспомнил о своих чадах и сжалился над несчастной женщиной. Он раздобыл подводу и погрузил на нее убогий скарб – медные кувшины, домотканый ковер, теплую одежду, мешки с мукой. Окруженная многочисленными детьми, Рабиат двинулась в дальнюю дорогу.
Муса Дудаев разыскал свою семью лишь через несколько месяцев – в заснеженной павлодарской степи. Рабиат с детьми ютилась на заброшенном кирпичном заводе, где сумела обустроить дальний угол. Жили впроголодь. Старшие братья занимались обычным промыслом – подбирали на улице то, что плохо лежит. Но все равно еды не хватало.
Появившийся отец взял семейные заботы на себя. Весной в голой степи он вспахал большое поле и посадил на нем картошку. А затем устроился на хлебозавод. Каждый вечер он возвращался с мешком, полным горячего хлеба. Худые, оборванные дети спешили навстречу, чтобы получить из отцовских рук теплую душистую горбушку. А взрослые, завидев его, отворачивали голодные глаза в сторону. Но никто не осмеливался упрекнуть Мусу Дудаева в том, что он тайком выносил с хлебозавода свежеиспеченные буханки. Все понимали: надо как-то кормить детей, надо как-то жить.
«Когда я был маленький, – вспоминал Джохар Дудаев, – отец настрого запретил всем в семье применять по отношению ко мне рукоприкладство. В ребенке может выработаться чувство страха… Но однажды тумаки мне все же достались – правда, от посторонних. Мой противник был старше меня и сильнее. Мне бы сдаться после первых побоев, смириться со своим поражением. Но не тут-то было! Весь в кровоподтеках, я оказал ему сопротивление и не отступил. Здорово мне досталось в тот день! До самого вечера хоронился в кустах: не хотел, чтобы меня видели в таком беспомощном состоянии.
Гордость не позволяла».
У Мусы Дудаева была старинная сабля. Ее необыкновенный клинок легко разрубал любое железо. Доспехи для нее не являлись преградой. Сабля ковалась в горном ауле Айткхаллой. Перед ковкой старый мастер молился в мечети, а потом надолго уходил в горы. Изготовленная таким способом сабля по-чеченски называлась «гора да» или «гурда», что значит «властелин мощи». Она вручалась только самому достойному горцу. Таким горцем был и Муса Дудаев.
Как и подобает чеченцу, Муса Дудаев никогда не жаловался, даже когда его стала одолевать смертельная болезнь. Он лежал на своей постели, сколоченной из нетесаных досок, и молча умирал. Вдруг дверь в дом приоткрылась, и оттуда выглянул его давний враг. Он стал издеваться над умирающим хозяином. Муса выхватил саблю и швырнул ее в пришельца. Тот мгновенно скрылся. Гурда пронзила деревянную дверь насквозь и сломалась – такова была сила ненависти,
