случае завернуть на хазу к нижнереченским, только не затягивать с кормежкой, пока не накатило. После прошлого «наката» он очнулся в незнакомом грязном подвале, возле кучки окровавленных перьев и косточек. Похоже, при жизни это было голубем. Рис боялся, что однажды таким же образом сожрет человека, он ведь во время «накатов» себя не контролирует.
Несмотря на три года учебы в Школе Магов (а он усвоил там гораздо больше, чем думали преподаватели – по крайней мере, из теории, это практика ему не давалась хоть убей), Рис никак не мог определить, что с ним творится.
По телу проходит короткая мощная судорога, и вслед за этим окружающий мир выцветает, звуки и запахи усиливаются, расслаиваясь на множество оттенков, поле зрения сужается, зато все удивительно резкое и отчетливое. В голове не держится больше одной мысли, да и та бьется на периферии, но при этом он всегда точно знает, что надо сделать: убежать, догнать, затаиться, схватить – и все в этом роде.
Рис понятия не имел, как он в такие моменты выглядит. Надо бы хоть однажды посмотреться в зеркало, но беда в том, что думать об этом он мог до или после, а во время «наката» зеркала его не интересовали. Только еда или спасение шкуры, все остальное побоку.
Первая догадка – оборотень, но концы не сходятся: у оборотней жесткая привязка к фазам луны, времени суток, определенному сигналу либо к чему-нибудь еще в этом роде, а у него «накаты» случаются в результате затянувшейся голодовки или с очень большого перепуга. Кроме того, оборотень после возвращения в человеческий облик остается нагишом, а Рис за собой такого не наблюдал. Правда, есть ведь чародеи-перевертыши, те перекидываются туда и обратно вместе со всем, что на них надето, но это высочайший уровень, и они полностью контролируют процесс.
Впервые это случилось шесть лет назад, когда наставники в школе поняли, что толку из Риса не выйдет, и, пожалев выбросить на улицу, отдали его Сарабтенам.
Лучше бы сразу на улицу. В конечном счете он все равно там оказался, но перед этим его едва не замучили до смерти.
Сарабтены принадлежали к числу тех обеспеченных и респектабельных горожан, которых принято называть «фундаментом, на коем зиждется нерушимое благосостояние ругардийского общества». Глава семейства – работник банка «Златотвердь», образцовый исполнитель на службе и суровый домашний деспот, но до второй его ипостаси никому нет дела: мой дом – моя крепость. Госпожа Сарабтен – добродетельная хозяйка, умеющая и властному супругу угодить, и произвести впечатление приятной дамы. Трое детишек, сызмальства приучаемых к беспрекословному послушанию.
Зачем же Сарабтенам понадобился приемыш непонятного роду-племени, хотя с двумя дочками и младшим сыном хлопот по горло (несмотря на строгое воспитание, те нет-нет да и огорчали родителей шалостями)?
Прежде всего, это одобрялось общественным мнением. Мода на сироток, охватившая столицу примерно два десятилетия тому назад, оказалась такой же стойкой, как на полезный
