может, даже в убийстве. А потом осознала, что нам всем кажется, будто мы ужасные люди. Но сообщаем это лишь перед тем, как попросить кого-нибудь, чтоб нас любили. Такое вот обнажение, в некотором роде.
– Нет, – сказала я тоже шепотом. – Вы такой хороший.
– Да нет же! – возразил он, и голос у него взбудораженно возвысился. – Вы же не знаете!
Я ответила – той же громкостью и пылом:
– Я знаю, Филлип! Знаю, что вы лучше, чем думаете! – Это его ненадолго утихомирило. Я закрыла глаза. В окружении диванных подушек, замерших на кромке близости, я ощущала себя королем. Королем на троне, а перед ним – пиршество.
– Вы сейчас можете говорить? – спросил он.
– Если вы можете.
– В смысле, вы одна?
– Я живу одна.
– Я так и думал.
– Правда? И что вы думали, когда думали об этом?
– Ну, я думал: Думаю, она живет одна.
– Вы были правы.
Я, король, снова закрыла глаза.
– Мне надо снять груз с души, – продолжил он. – Вы не обязаны отвечать, но, если можно, просто послушайте.
– Хорошо.
– Уф, очень нервничаю. Потею. Помните: отвечать необязательно. Я просто все скажу, мы оба повесим трубки, и вы отправитесь спать.
– Я уже в постели.
– Отлично. Значит, сразу уснете и позвоните мне утром.
– Так и сделаю.
– Хорошо, поговорим завтра.
– Погодите, вы же не произнесли исповедь.
– Знаю, я испугался… не знаю. Момент упущен. Вам лучше просто уснуть.
Я села.
– Так вам все же позвонить утром?
– Я вам позвоню завтра вечером.
– Спасибо.
– Спокойной ночи.
Трудно было вообразить исповедь, от которой человек потеет, если она не преступная или романтическая. А как часто люди – люди, которые нам знакомы, – совершают серьезные преступления? Мне было не по себе; я не спала. На рассвете я пережила непроизвольное полное опорожнение кишечника. Приняла тридцать миллилитров красного и стиснула глобус. По-прежнему как камень. Джим позвонил в одиннадцать и сказал, что произошло мини-ЧП. Джим – это завхоз у нас в конторе.
– Что-то с Филлипом? – Может, нам предстоит мчаться к нему домой, и я тогда узнаю, где он живет.
– Мишель передумала по части Кли.
– Ой.
– Она хочет, чтобы Кли съехала.
– Так.
– Можешь ее принять у себя?
Если живете одни, люди всегда считают, что могут у вас останавливаться, хотя верно обратное: пусть останавливаются у тех, у кого в жизни уже кавардак от других людей и еще один человек ничего не изменит.
– Я бы рада, я правда и рада бы помочь, – сказала я.
– Это не я придумал, это Карл с Сюзэнн.
