отца Петра перебраться к ним. Но каждый раз тот отказывал под благовидным предлогом. К радости одних и к великому огорчению других. И кто мог подумать, что отец Петр, которому, казалось бы, и сносу не будет, вот так возьмет и сляжет? Да как крепко-то сляжет!
Наконец, из кельи настоятеля тихонько вышел старец Гермоген. За те несколько часов, что провел у постели больного, он осунулся, и создалось впечатление – даже горбиться стал! Пройдя молча мимо монахов, он заспешил на свежий воздух, где, сделав несколько глубоких вздохов, немного успокоился и взял себя в руки. То, что он услышал на исповеди, глубоко взволновало его старое сердце. Такое открылось! Но тайна исповеди – есть тайна исповеди. Все, что было говорено, должно остаться «внутри» старца, ни единый человек никогда не прознает о прошлом отца Петра. Гермоген хотел идти к себе, но передумал и круто развернулся к стоящим позади него монахам.
Снег скрипнул, и этот звук больно полоснул по сердцу каждого, кто с нетерпением ожидал от старца слова.
– Братья! – почти выкрикнул тот, – наш настоятель завещал схоронить его на мысе Айя.
Монахи зашумели, заволновались. Теперь для них стало ясно, что отец Петр не выкарабкается из цепких лап смерти, сжимающей его тело все крепче и крепче. Вдруг нашумевший ветер сыпнул с крыши снегом, запорошив голову старцу, отчего сделалось сразу холодно и неуютно.
– А где же такое место-то? – послышалось из толпы.
– Сказывал, что в Тавриде, то бишь в Крыму, – ответил Гермоген, – недалеко от Корсуни.
Братья удивились такому странному завещанию их настоятеля. Им никак не могло прийти в голову, что отец Петр возжелает быть похороненным в чужой стороне. И какая такая ниточка связывала его с далеким краем?
Между тем, Гермоген, струсив с головы пятерней остатки снега, поспешил в свою келью, на ходу бормоча только ему понятные слова. Солнце поднималось все выше и выше, растапливая теплом своих лучей белоснежные поля. Неужели наконец-то в Киев пришла весна? Монахи так долго ждали этого часа, но сегодня, с его приходом, совсем другие чувства поселились в их душах…
Отец Петр прожил еще неделю. А умер утром – тихо и незаметно. К тому времени снега уже наполовину стаяли, и лед на Днепре покрылся талой водой. Ходить по нему еще можно было, но не везде и с большой осторожностью. Когда же монахи попытались вывезти умершего из монастыря, началась такая распутица, что каждый метр дороги давался с большим трудом. Но и это еще бы ничего. К сожалению, бурное таяние снегов привело к такому половодью, преодолеть которое не было никакой возможности.
Проходило время, а братья не могли двигаться вперед, теряя дни и надежду хоть каким-то образом выбраться в Крым. Наконец, и Днепр «тронулся», с грохотом и скрежетом разрезая лед на доли и частицы. Все не к месту!
Пришлось братьям, несолоно хлебавши, возвращаться в родную обитель. Не пустила их непогода в Крым, не дождался мыс Айя того, кто хотел найти свой последний приют в далекой земле.
Братья
