то как раз то, что мне надо. Выбрала кафе с видом на прекрасное озеро.
В кафе зашла молодая женщина. Краем глаза отметила, что в бедрах она, пожалуй, еще тоньше, чем я. Наверное, русская. Длинные блондинистые волосы, красивое лицо. А, вот, лицо показалось мне знакомым.
Отбросив приличия, внимательно посмотрела на нее. Неужели? Поэтесса с одного литературного сайта, где я часто печатаю свои стихи. «Собрат» по перу, вернее, по клавиатуре. Мне нравились ее стихи, полные метафор и интересной рифмы, неоднозначные и неподдельные ни под кого. Мы переписывались, дружили в интернете.
Я назвала ее по имени. Она не сразу, но узнала меня и очень обрадовалась. Посетители кафе улыбались, глядя на двух, не скрывающих своих эмоций, русских.
Мы пили чай, она рассказывала мне о своих приключениях в Европе. Затем, достала папку с исписанными, то ручкой, то карандашом листами бумаги. Постоянно вела записи. Сказала, что за отсутствием интернета не имеет никакой возможности напечатать эту «писанину». И попросила меня, приехав в Москву, опубликовать их, не называя ее имени. Так как это уже не первый случай, когда люди делятся со мной своими историями и просят не называть их имен, по разным причинам /именно так была написана «Дарина»/ я не удивилась. Положила рукопись в свою сумку и обещала придать ее гласности в ближайшее время.
Моя подруга нуждалась в деньгах и работе. Я хорошо знала одну интеллигентную семью русских в Милане, им как раз требовалась образованная гувернантка для ребенка – школьника.
Мы доехали до Милана на машине, где и расстались. Мне хотелось посмотреть Рим, а ей надо было приступать к своей новой работе.
Приехав в Москву, я, с большим интересом разобрала записи, и напечатала, как есть, не изменив ни одного слова.
Лагерь мигрантов.
Приграничный швейцарский городок Кьяссо. Попасть сюда из Италии просто, – садишься на городской автобус в итальянском Комо, несколько остановок, и ты в Швейцарии. Документы никто не спрашивает.
Именно здесь, с рюкзаком и дамской сумочкой, я сдалась швейцарским властям.
Два полицейских, для близира стоявшие на границе, долго не могли понять, что мне надо.
И говорили – приходите завтра, полицейский офис уже не работает. Через час один из них все-таки проверил мой паспорт, поставил печать о пересечении границы и рукой показал, где находится азиль \ azyl \ – лагерь беженцев.
Так стандартно начинаются мытарства тех, кто по каким-либо причинам покидает свою Родину и легально, с шенгенской визой оказывается в Европе, запрашивая убежище.
Здешний лагерь, похоже, не самое худшее место. Это отдельное здание в три этажа со своей территорией, обнесенной забором с железными прутьями, наверху колючая проволока, надеюсь, без тока.
Железную калитку мне открыл крепкий, похожий на запорожца, швейцарец, с чубом на бритой голове.
Глядя в упор, спросил, что я хочу. Анкета, отпечатки, сдать мобильный. Сколько денег с собой?
И любопытные лица за стеклянной дверью – новенькая.
Лагерь, по большей части, мужской. В основном беженцы из Африки, несколько грузин и один светленький, не знаю откуда, но говорит по-русски. Общаться не захотел, то ли стесняется, то ли малообщителен и недоверчив.
Женщин совсем мало, в двух комнатах. Все из Африки молоденькие девушки до двадцати.
Меня селят в одну из комнат. Кровати в два яруса, несколько девчонок и даже семейная пара, которые никак не отлипнут друг от друга.
Выхожу во двор. Начинаются расспросы на всех языках мира.
Темнеет. Мужское кольцо вокруг меня сжимается. У меня екает сердце. Вдруг здесь, вообще, беспредел?
Спускаюсь вниз к секьюрити. Дверь к ним закрыта, смотрят телевизор, и знать ничего не хотят.
Ночью лагерь контролируется тремя видеокамерами и все.
Выбираю место во дворе, которое входит в зону наблюдения. Понимаю, что ни в комнату, ни в туалет я сегодня не пойду, спать придется здесь.
Говорю ребятам, что мне плохо с сердцем, нужен свежий воздух, а в комнате душно.
Мне приносят теплое одеяло.
Скрючившись на стульях, стараюсь заснуть. Они еще долго ходят вокруг, о чем-то тихо разговаривая.
Утром становится дико холодно, но уже рассвет, можно вставать
Одиноко брожу по пустым коридорам. В шесть утра появляется уборщик.
К семи выходят заспанные постояльцы. Мои ночные страхи оказываются бредом.
Завтрак порадовал – настоящий черный чай, мед, булочки
