показывая на небольшие зеленые шишки, расположенные кое-где у основания листьев. – Может быть, эти плоды съедобны?
Ата пожал плечами. Что там говорить, после того как он утолил жажду, есть захотелось невыносимо. Но боязно было отравиться неведомым плодом, о чем он и сказал деду: вдруг эти зеленые шишки действуют похлеще мухомора?
– Я и сам, голубчик, это понимаю, – уныло согласился Курбан и вздохнул.
Атагельды встревожился:
– Опять сердце?
– Нет, сердце меня совсем перестало беспокоить, – сказал старый кузнец и впервые за пять дней улыбнулся.
– Дедушка, а что мы завтра будем делать?
– Посмотрим. Утро вечера мудренее.
Они лежали под открытым небом, ничем не защищенные от пустыни, которая обступила их со всех сторон, жарко дыша. Зато звезды над ними были точь-в-точь такие, как над двором старой кузницы. Между ними тянулись ввысь хрупкие стебли, от которых, казалось, исходило дружественное спокойствие.
И ночь провели они спокойно, хотя издали доносился заунывный вой шакалов. Обоим добровольным изгнанникам чудилось, что какая-то добрая сила стережет их сон.
Назавтра Курбан и Атагельды нашли в себе силы соорудить силки, в которые попался жирный тарбаган, так что призрак голодной смерти от них отодвинулся.
– Мне нравится в этом оазисе, – объявил однажды Атагельды, когда они сидели в тени растений.
– Какой же это оазис, если нет ни водоема, ни арыка, – возразил дед.
– А чаша цветка? Пусть она не глубока, но все время наполняется влагой.
– Верно, от жажды не помрешь.
– Как ты думаешь, дед, что это за жидкость? По-моему, это не вода.
– А что же?
– Не знаю.
– Может быть, сок растения? – высказал предположение старый кузнец, прерывая долгую паузу. – Но какая нам разница? Только бы цветок не отказался нас поить!
Силки, на которые было затрачено столько усилий, подвели: на следующий день они были пусты, несмотря на хорошую приманку, оставленную Атагельды. Всякая живность по непонятной причине старательно обходила западню. И новый день не принес никаких изменений.
Употреблять в пищу завязь растений дед и внук не рискнули.
Зелень росла быстро, не по дням, а по часам. Если поначалу самое высокое растение, возвышавшееся в центре маленькой зеленой колонии, едва достигало плеча Атагельды, то теперь они сравнялись в росте. Прежде мальчику приходилось немного нагибаться, чтобы достать влагу из чаши цветка, а теперь он, наоборот, пригибал чашу ко рту. Сначала он делал это с опаской, но сторонняя сила ни разу его не отталкивала. Уж не пригрезилась ли она Атагельды?
Итак, силки пустовали, голод заставил их снова потуже затянуть пояса, и однажды мальчик сказал:
– Мы уже отдохнули. Пора в путь.
И Курбану скрепя сердце пришлось с ним согласиться. Однако их выход из маленького оазиса оказался непродолжительным и едва не окончился трагически.
